Приговорён к свободе

Жизнь оказалась куда сложнее, чем я предполагал. А самым страшным было осознание того, что всё, во что я верил и чего достигал – полная чушь. Самое главное я упустил.

Я прошёл через вокзал и сел в поезд с одним рюкзаком за спиной, предъявив билет.

Отъехав от города, поезд помчался между пустых снежных полей, деревьев, на которых уже не осталось листьев. Я выходил на каждой станции, вдыхая тяжёлый воздух наступившей зимы, Сочельника и предстоящего Рождества. Повсюду были огни, лавки с сувенирами, украшения. Счастливые люди бродили по городам, выбирая подарки для близких и планируя рождественские каникулы, которые уже начались. Поезда были полны людей, на станциях пассажиров встречали семьи, а я наблюдал за всем этим счастьем, не понимая своих чувств.

За последние десять лет я ни разу не праздновал Рождество без команды. Мы обычно собирались на корабле, поздравляли друг друга, устраивали праздник, смотрели на фейерверки, подходя ближе к берегу. Казались семьёй. А когда я в последний раз видел свою родную семью?

Раньше мы жили все вместе в небольшом городе, но вскоре тот дом отдали Питеру, а мать со своим мужем Арманом переехала в маленький городок к северу от центра. Здесь зима была снежной, и я с улыбкой шёл по городу, пряча лицо от ветра. Всё так изменилось за одиннадцать лет, что я здесь не был…

Заметив лавку, в которой была длинная очередь, я остановился и достал из сумки деньги. С мальчишеской усмешкой вошёл внутрь и внимательно оглядел полки с рождественскими подарками. Среди толпы людей и кучи подарков разглядел корабль с алыми парусами. Такой же, какой стоял когда-то в нашей гостиной, но который я сломал, убегая от брата – а его матери подарил когда-то её отец. Сейчас я, не раздумывая, взял корабль с полки и подошёл к прилавку, чтобы упаковать и заплатить за подарок. А в рюкзаке всё ещё блестела сабля, которую я тоже собирался сделать рождественским подарком. В кондитерской лавке ждал своей очереди ещё четверть часа, но и это того стоило.

Городок изменился почти до неузнаваемости, но казался мне старым и таким же по-детски уютным. Казалось, что мне знакома каждая деталь, даже если одиннадцать лет назад её здесь не было. Даже если я провёл в этом городе мало времени.

Снег припорошил крыши домов, деревья и светлые переулки. Я чуть не задыхался от того чувства, что меня переполняло. Смотрел на цветные вывески, на гирлянды, самодельные фонарики. На людей, которые улыбались всем вокруг и занимались своим делом. На огни, которые уже зажглись, не давая темноте пробраться в город, на дороги, где почти не было машин, но повсюду сновали люди, на детей, разглядывающих витрины с игрушками. Это совершенно не то Рождество, которое я отмечал каждый год целое десятилетие.

Я прошёл ту улицу, которую горожане называют центром, и свернул налево, к другим домам. Здесь людей было меньше, но от этого улица не казалась менее оживлённой. В Сочельник просыпается весь город, каким бы маленьким он ни был.

Я разглядываю табличку "13" на заборе под ярким фонарём и чуть дрожащими руками открываю скрипучую калитку, стараясь шагать как можно тише. Домик всё такой же маленький и уютный, как и небольшой двор с другой стороны. Я вспоминаю, какие чудесные цветы расцветают здесь летом – на клумбах, на окнах, под крышей. Вспоминаю, как пытался вырастить розы и как был счастлив, когда получилось – правда, без помощи я бы не справился. Осматриваю почтовый ящик с отпечатками двух ладоней – моей и брата, и ясно улыбаюсь. С трудом сдерживаю смех, когда в голове проносятся обрывки из детства и слова Питера. Он часто рассказывал мне всякие истории и любил людей. Любил их жизни, любил придумывать сказки и рассказывать их мне. А ещё я хорошо помнил, как он сказал, что эти отпечатки ладоней могут изменить очень многое. "Ты только представь себе, Август… Представь, что эта картина изменит чью-то жизнь… Повернёт судьбу в другую сторону. Это эффект бабочки, знаешь? Чудо!» И так странно, что эти отпечатки не закрасили даже спустя одиннадцать лет, хотя они давно уже выцвели.

Я иду дальше и замечаю, что в доме появилась новая дверь, но почти не удивляюсь. Только на душе остаётся какой-то осадок. Чувство, что я всё упустил, не заметил изменений, хотя должен был быть рядом, когда они происходили. Хотя бы иногда.

На тропинке, ведущей к дому, снега почти не было. Подойдя к двери, услышал весёлый смех, и сердце тоскливо сжалось. Рука легла на ручку двери и легко открыла её, словно по привычке. Голоса стали громче. В доме не было коридора – открывая дверь и проходя через маленький узкий тамбур, гость оказывался в гостиной.

Все замерли, когда закрылась дверь, а я остановился на пороге. Стих смех и голоса. Из кухни донёсся испуганный и удивлённый женский голос:

– Что случилось? – и в гостиную вошла она. Никто не отвечал, но всем и так было понятно, что произошло. Я тяжело вздохнул и произнёс:

– С Рождеством, мама.

Орфей

Когда ушла Хельга, я сначала не верил. Просто не мог поверить, что она ушла – из квартиры, из жизни, может, даже из города. Я волновался за неё, но не звонил, потому что понимал, что ничего не смогу объяснить.

Да, я готов на многое, чтобы вернуться в прошлое и исправить эту ошибку. Но теперь поздно, и случилось то, что случилось.

Я сидел на жёстком стуле у окна кухни и смотрел на огни города, пытаясь разглядеть в какой-нибудь из маленьких точек внизу Хельгу. Но чем больше времени проходило, тем больше пустоты заполняло моё сердце.

– Счастливого Рождества! – донеслось из включённого телевизора. Я печально улыбнулся, не испытывая никаких эмоций.