Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки,

В этом доме была написана поэма „Первороссийск“ — о том, как питерские рабочие из Невской заставы решили создать на Алтае сельскую коммуну.

Ольга Берггольц, с прямым, открытым, страстным характером, с ее безоглядной преданностью друзьям-литераторам, не могла примириться с обвинениями, выдвинутыми против А. Ахматовой и М. Зощенко в Постановлении 1946 года о журналах „Звезда“ и „Ленинград“.

„Помню, какой жесткой проработке была подвергнута Ольга Берггольц, когда на одном из заседаний в Союзе писателей в Москве заговорила о том, что позорно нести клеймо, поставленное людьми, не любящими литературы и некомпетентными судить о ней“, — вспоминает Дм. Хренков.

Тогда Берггольц, к сожалению, почти никто не поддержал, ее выступление резко осудили…

Были и другие трагические страницы в жизни Ленинграда — и на них всегда отзывалась Ольга Берггольц. В 1949 году ею были написаны строки, рисующие страшную атмосферу, наступившую после так называемого „Ленинградского дела“:

Я не люблю за мной идущих следом      по площадям        и улицам. Мой путь —      мне кажется, тогда —      стремится к бедам: Скорей дойти до дома      как-нибудь. Они в затылок дышат горячо…      Сейчас положат руку        на плечо! Я оглянусь: чужими      притворятся,        прохожими… Но нас не обмануть: к беде —      к БЕДЕ —        стремглав      идет мой путь. О, только бы: скорей. Домой.      Укрыться.

В доме № 22 по улице Рубинштейна в 1954 году Берггольц начала работать над книгой „Дневные звезды“. Эта книга о поколении, на долю которого выпали первые пятилетки и суровые испытания Великой Отечественной войны, о судьбе поэта, принадлежащего к этому поколению.

„О, какое большое время уложилось в жизнь каждого из нас, какое большое! Его хватило бы на несколько поколений, а приняло его одно“, — писала Берггольц…

В этой квартире Берггольц писала эпитафию для будущего мемориала на Пискаревском кладбище. С конца 1941 года на этом кладбище в братских могилах стали хоронить ленинградцев, погибших от голода, бомбежек и артобстрелов. В 1955 году здесь начались работы по созданию мемориала. Авторы проекта его архитектурного оформления — ленинградские архитекторы А.В. Васильев и Е.А. Левинсон. В Совет по созданию мемориала, наряду с известными архитекторами и скульпторами, вошли О. Берггольц и поэт М.А. Дудин, участник героической обороны Ленинграда. Он автор надписей на фризах павильонов, расположенных при входе на территорию мемориального ансамбля.

Рассказывая о работе Берггольц над эпитафией для Пискаревского мемориального кладбища, Н. Банк вспоминает: „Я была у нее дома — еще на улице Рубинштейна — при самом начале этой работы. Мы расположились в столовой за круглым столом (больше места!). Ольга Федоровна вырвала несколько листов из большой «конторской» книги (любила писать в таких), продиктовала первые строки. Начинали не единожды, и всякий раз на новом листе, во весь разворот“.

Мемориал на Пискаревском кладбище был торжественно открыт к 15-летней годовщине Победы советского народа над фашистской Германией — 9 Мая 1960 года.

За фигурой Родины-матери на гранитной стене — строки Берггольц:

Здесь лежат ленинградцы. Здесь горожане — мужчины, женщины, дети. Рядом с ними солдаты-красноармейцы. Всею жизнью своею они защищали тебя, Ленинград, колыбель революции. Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем, Так их много под вечной охраной гранита. Но знай, внимающий этим камням, Никто не забыт и ничто не забыто. <…> Так пусть же пред жизнью бессмертною вашей на этом печально-торжественном поле вечно склоняет знамена народ благодарный, Родина-мать и город-герой Ленинград.

Берггольц одна из первых в Ленинграде в 1965 году поддержала предложение М. Дудина о создании Зеленого пояса Славы, протянувшегося более чем на двести километров по бывшей линии переднего края обороны Ленинграда.

Мысль о необходимости создания памятников защитникам Ленинграда возникла у Ольги Федоровны еще в годы войны. 27 января 1945 года, когда отмечалась первая годовщина освобождения Ленинграда от вражеской блокады, она говорила, выступая по радио, что такие памятники обязательно встанут «над военными могилами, которых не знала ни одна история, ни один город: над братскими траншеями ленинградцев, погибших от голода. Еще не поставлен над ними памятник, но мы помним, где эти траншеи тянутся…

<…>

На одном из памятников Зеленого пояса Славы — стихи Берггольц. Памятник стоит на склоне Румболовской горы, где в годы блокады Дорога жизни пересекала поселок Всеволожский (ныне город Всеволожск). Рядом со стелой, на которой изображена вереница груженых автомашин, огромные бронзовые листы дуба и лавра, символизирующие мужество и славу. На стеле строки из „Ленинградской поэмы“:

Дорогой жизни шел к нам хлеб, дорогой дружбы многих к многим. Еще не знают на земле страшней и радостней дороги.

…Весной 1957 года Берггольц с улицы Рубинштейна переехала в только что построенный дом 28 (кв. 3) по набережной реки Карповки»[785].

С домом № 22 связаны последние годы перед отъездом из Советского Союза в США Сергея Довлатова. Как пишут авторы книги «Ленинград Довлатова»: «…в 1974 году, когда Довлатов был в Таллинне, Нора Сергеевна и Елена обменяли коммунальные комнаты на отдельную двухкомнатную квартиру на той же улице № 22, кв. 29). Тем не менее, когда в 2007 году было решено создать памятный знак к 65-летию писателя, доску установили именно на доме архитектора Барышникова, где происходили главные события ленинградской жизни Довлатова»[786].

Сегодня деловая жизнь этого дома не столь активна, по сравнению с другими. Во дворе располагается сеть азарт-отелей «Гости любят».

Дом № 24

Дом № 24, ярко-желтого цвета, четырехэтажный, имеет стандартный эклектичный фасад. Его центральная ось акцентирована фигурным лучковым аттиком с окном-люкарной, балконом верхнего этажа и аркой въездных ворот. Наличники четвертого этажа декорированы замковым камнем, а окна третьего — лучковыми сандриками. Межоконное пространство всех этажей оформлено рустовкой. Описанное нами здание дошло до нашего времени, после его перестройки в 1899 г. городским участковым архитектором И.И. Дитрихом[787], а владельцем первого 3-этажного дома, стоявшего здесь с 1862 г., становится «временный Санкт-Петербургский третий гильдии купец» Г.Ф. Лесников[788].