– Планетарный айн сил безопасности провёл анализ и подтвердил, что в записанном сообщении настоящая Ирелия Кан, а не скин или цифровая генерация, – бормотал Дурран. – Теперь запрос в департамент финансового правового урегулирования. Следствие требует открыть доступ к завещанию Ирелии Кан. Ага, удовлетворено! Так, посмотрим… Звезда изменила завещание три дня назад!! Все активы и пассивы, всё имущество Ирелии, кроме её тела, после смерти отходят Эндору Кану!
На лице констебля отразилось явное облегчение. Всё-таки он жил и работал на планете, где законы писались элитами для элит. Применив под влиянием момента жесткое задержание к подозреваемому миллионеру, вина которого ещё не была доказана, Дурран рисковал своей карьерой. Но теперь мотивы убийцы стали предельно ясны, на руках у следствия появилась запись с обвинением из уст жертвы – и бледность схлынула с блиноподобного лица констебля, уступая место привычному здоровому румянцу, а вернее, рдению.
– Господа и дамы! – воодушевлённо провозгласил Дурран. – Это дело было трагичным и головокружительным…
– Сокрушительным, – выдохнул гепардис.
– Удивительным, – покачала головой Ана.
– Ужасным, – закашлялась ния.
– И очень-очень выгодным, – не стесняясь, признался инфо-вор.
Звездочёт промолчал.
– Но благодаря самоотверженным совместным усилиям, оно раскрыто, и даже не прославленным сыщиком, а… – Ибо Дурран запнулся и не договорил.
Ведь последние три минуты он пребывал в таком водовороте эмоций и был настолько перевозбуждён, что совершенно не заметил: за всё это время детектив не проронил ни слова.
Остальные тоже смолкли и уставились на Одиссея Фокса. А тот со странной смесью чувств смотрел на охваченных единством, таких разных и малознакомых существ. В уголках глаз детектива пряталась улыбка и нежность к этим искателям, которые воодушевлённо пытались помочь справедливости восторжествовать, а трагедии отступить. В уголках губ Одиссея густела печаль по Ирелии и всему, что она пережила. А посередине лба Фокса пролегла напряжённая складка неприязни и отвращения к настоящему убийце.
– Что? – одними губами прошептала Ана. – Мы не правы?
– Вы следовали нарративному мифотворчеству, – понимающе кивнул детектив. – Только не своему, а чужому. И оно привело вас туда, куда хотел автор. Автор управился мастерски, подыгрывал вам, уверенными штрихами свел концы воедино и дал ответы на вопросы, которые все так хотели получить. И это неудивительно, ведь автор получила множество наград и создавала шедевры вместе с самой Ирелией Кан. Вот только…
– Что? – спросила Хелла, её глазки-бусинки блестели скользкой чернотой. – Что я, по-твоему, сделала не так?
– Интос, у которого внезапно проснулось сознание и который убил хозяйку из ревности к её новому ИИ? Это уровень допущения мыльных сериалов, – безжалостно бросил Одиссей. – Призрак мальчика преследует бездетную женщину в полутенях её творчества, рождённого в муках – а в твоём исполнении это выродилось в банальный пазл из бульварного романа. Муж, идеальность и преданность которого погубила его брак, которому жена изменяла с его же копией – в твоём нарративе оказался убийцей ради наследства; есть ли в мире хоть что-то тупее и банальнее этого? Нет, ничего.
Фокс посмотрел на белую нию в корсете из тусклых табачных трубок, как на пустое место.
– Но от твоей бездарности становится ещё больнее, когда знаешь настоящую историю Ирелии Кан. И понимаешь, насколько жизнь поразительнее той плоской глупости, за которую ты пыталась её выдать.
В алмазном зале, утонувшем во всепоглощающей синеве, стало пронзительно-тихо. Хелла кривилась, будто её маленький ротик был забит стеклом. Она пыталась что-то сказать, подбирала слова, но Одиссей не дал ей времени.
– Констебль, снимите с Эндорра хотя бы зрительную метку. Он должен увидеть и услышать, – сказал детектив.
Детектив приблизился к экрану, на котором зависла ния и заглянул ей в глаза.