Уэллс. Горький ветер

– Пожалуй, я согласен с этим, – подумав, дал добро Леопольд.

– Тогда я попрошу вновь надеть наручники на Стросса. Только закрепить их спереди, так, чтобы он мог держать руки на столе. Для безопасности его и всех окружающих. Не переживайте, Чарльз, и поверьте, это необходимо, – сказал Уэллс.

– Если это позволит разобраться в ситуации, то я согласен, – Стросс выглядел невозмутимым, но я догадывался, какие бурные процессы протекают в его душе. Он прямо кипел изнутри, так что требование Гэрберта о наручниках было вполне обоснованно.

Констебль защелкнул наручники. Уэллс взял руку Чарльза, другой взял Ускоритель и запустил его.

В считаные секунды фигуры Гэрберта и Стросса расплылись в смазанные пятна, которые дрожали, словно от невидимой вибрации, но в то же время оставались на месте. Леопольд смотрел на эту картину с удивлением, но достойным джентльмена хладнокровием. В то время как констебли не могли скрыть своего испуга. Хорошо, что не сбежали из допросной, показав, что недостойны носить мундиры лондонских полицейских.

Внезапно фигура Стросса задергалась в стороны, пытаясь вырваться из хватки Уэллса. Гэрберт тут же остановил Ускоритель, и Чарльз все-таки вырвался. Он смазался в сторону стены, опрокинув стул, и уже возле стены замедлился, вернувшись к привычному течению времени. Констебли тут же бросились к Строссу. Я увидел, что из ускорения вышел другой человек, тот самый человек-невидимка, в дом которого я вошел на задержание. Он рычал и бился в наручниках, точно пойманный в сети дикий зверь. Он ударил сложенными в замок руками одного констебля в живот, второго припечатал в лицо. Но первый констебль сориентировался в происходящем, выхватил дубинку и успокоил невидимку ударом по голове. Стросс упал. Констебли его тут же подхватили и вздернули на ноги.

– В камеру его! В камеру! – распорядился Леопольд.

Констеблей дважды упрашивать не пришлось. Они выволокли Стросса из допросной. Уэллс с жалостью проводил Чарльза взглядом.

– И что вы на это скажете? – спросил негодующий Леопольд Муар.

– Чарльз Стросс не виноват в выдвинутых против него обвинениях. Он не грабил банк и не совершал ничего противоправного. Кроме разве что помочился в неположенном месте, находясь в подпитии. Но за это я ручаться не могу, – невозмутимо заявил Уэллс.

– Что?!! – взревел старший инспектор.

– Успокойтесь, господин Муар. Возьмите себя в руки. Сейчас я все объясню. У меня сразу появилась определенная версия, которая могла бы объяснить все события. Но я должен был ее проверить. А для этого мне требовалось понаблюдать за Строссом в течение минимум двух-трех дней. Но у нас не было такого времени, поэтому я воспользовался Ускорителем, и моя гипотеза подтвердилась.

– Слушаю вас. Что это за гипотеза?

Я, как и старший инспектор, сгорал от нетерпения и ненавидел в этот момент Гэрберта за то, что он театрально затягивал сцену разъяснения.

– Чарльз Стросс и человек, ограбивший банк и совершивший все те преступления, что ему приписывают, два разных человека, но каким-то образом живущие в одном теле. Первый не помнит, что делал второй. Второй, быть может, знает, что делал первый.

– Первый, второй? Совсем меня запутали!

– Первый – Стросс. Он ни о чем не догадывается. Второй – грабитель. Думаю, что он владеет памятью Стросса, потому что сидит невидимым наблюдателем в его мозгу.

– Вы говорите о синдроме Стивенсона? – спросил я.

– Именно так. Если помните, то это первый задокументированный случай в психиатрической практике. Господин Роберт Льюис Стивенсон утверждал, что в его теле живут мистер Джекил и доктор Хайд. Один – добропорядочный гражданин, второй – исчадие ада. Стивенсон же наблюдал за ними, изредка контролировал свое тело, но в конце концов эти две личности полностью поглотили его и растворили.

– Я что-то такое припоминаю, – сказал Леопольд, задумавшись.