Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

Что же касается сокровища на земле, то под ним понимаются как материальное благосостояние в целом, так и любые материальные блага в частности. Обладание богатством может создать угрозу для жизни человека. Но еще большую угрозу оно создает для вечной жизни.

Слова Иисуса о ржавчине и моли нашли отклик в сердцах учеников Иисуса. Один из них, Иаков, брат Господень, в своем послании развивает те же мысли, используя похожие образы:

Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни (Иак. 5:1-3).

Здесь термин «сокровище» указывает на земное богатство, которое становится причиной осуждения человека на Страшном суде.

Апостол Павел, вероятно, был знаком со словами Иисуса о сокровище на небесах. В Первом послании к Тимофею он употребляет близкие по смыслу выражения:

Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого, дающего нам всё обильно для наслаждения; чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни (1 Тим. 6:17-19).

Здесь под собиранием сокровища для вечной жизни понимаются добрые дела. Именно в таком ракурсе тема богатства будет рассматриваться в дальнейшей экзегетической традиции. Призыв Иисуса к полному отказу от богатства будет, как и у Павла, модифицироваться в призыв к богатым делиться с бедными. Во II веке Климент Римский увещевает христиан Коринфа: «Богатый, подавай бедному, и бедный, благодари Бога, что Он даровал ему, чрез кого может быть восполнена его скудость»[405].

На рубеже II и III веков Климент Александрийский пишет целый трактат на тему «Кто из богатых спасется?». Его можно считать первой христианской апологией богатства. Он начинается с рассмотрения слов Иисуса: Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мф. 19:24). Вопреки кажущейся безапелляционности этих слов Климент считает, что «наследие Небесного Царства для богатых не полностью отрезано, если они следуют заповедям». Более того, как человек может исполнять заповеди, касающиеся благотворительности, если у него нет на это средств? Как он может голодных питать, жаждущих поить, нагих одевать, бездомным давать кров, если сам ничего не имеет? Климент приводит примеры из Евангелия, свидетельствующие о том, что Иисус не от всех требовал полностью раздавать богатство. В частности, Закхей пообещал половину своего имения отдать нищим, и этого оказалось достаточно для спасения (Лк. 19:8-9)[406]. Климент приходит к следующим выводам:

Итак, не следует разбрасывать богатства, которые и для ближних могут быть полезными. Потому что собственность есть то, что приобретается, а имуществом называется то, что полезно и создано Богом для пользы людей. Поистине богатства и собственность существуют и подчинены нам некоторым образом так же, как материал и орудия тому, кто знает, как правильно распорядиться ими. Если ты искусно пользуешься ими, из-под руки твоей выходят художественные вещи; если же умения ими пользоваться тебе недостает, то и вещи принимают неприглядный вид, хотя сами они и в этом не виновны. Точно таким же образом и богатство есть орудие. Ты можешь правильным образом им пользоваться – тогда оно служит к твоему оправданию; если же кто не умеет пользоваться им как следует, тогда оно становится орудием неправедности. Назначение его – служить, а не господствовать… Поэтому нужно не столько отрешаться от богатства, сколько душу от страстей освобождать: они затрудняют собой правильное пользование богатством. Кто добр и праведен, тот и богатство будет употреблять во благо. Следовательно, отречение ото всего, чем кто владеет, и продажу всего своего имущества нужно так понимать, что сказано это по отношению к душевным страстям[407].

Перед нами пример толкования, в котором радикализм призыва Иисуса к отказу от богатства значительно смягчен и частично аллегоризирован. Автор трактата считает возможным понимать призыв к отказу от богатства метафорически – как призыв бороться со страстями. И доказывает, что богатство плохо не само по себе: оно становится опасным, когда человек порабощает себя ему. Напротив, если он употребляет его для милостыни и добрых дел, тогда богатство не только не приносит ему вреда, но, наоборот, открывает ему путь к спасению.

Дальнейшая экзегетическая традиция двигается в том же русле. Призыв не собирать сокровища на земле трактуется прежде всего как увещание не становиться рабом богатства:

Нагорная проповедь. Миниатюра Евангелиария. XI в.

«Где сокровище человека, там и сердце его»… Немалый для тебя вред будет заключаться в том, что ты будешь прилеплен к земному, будешь рабом вместо свободного, отпадешь от небесного, не в состоянии будешь помыслить о горнем, а только о деньгах, о процентах, о долгах, о прибытках и мелкой торговле. Что может быть бедственнее этого? Такой человек впадает в рабство более тяжкое, чем рабство всякого раба, и, что всего гибельнее, произвольно отвергает благородство и свободу, свойственные человеку. Сколько ни беседуй с тобой, имея ум, пригвожденный к богатству, ты не можешь услышать ничего полезного для себя. Но подобно псу в конуре, прикованный к заботам о деньгах крепче цепи, бросаешься ты на всех приходящих к тебе – занимаешься только тем, чтобы для других сохранить лежащее у тебя сокровище[408].

Предостерегая от порабощения богатству, Иоанн Златоуст при этом не только не осуждает имеющих богатство, но, напротив, доказывает (вслед за Климентом Александрийским), что богатство само по себе является благом, а не злом, и призывает богатых помогать бедным:

Не то я говорю, чтобы иметь богатство было грешно, грех – не разделять его с бедными… Бог не сотворил ничего плохого, но все хорошо весьма (Быт. 1:31). Следовательно, и богатство – добро, но тогда, когда оно не завладевает имеющими его, когда оно избавляет ближних от бедности. Как свет не был бы добром, если бы не прогонял мрака, но еще увеличивал его, так и богатство я не назову добром, если оно не избавляет от бедности, но умножает бедность. Богат тот, кто не нуждается в том, чтобы брать у других, но сам помогает другим; а кто пытается брать у других, тот не богат, но беден. Таким образом, не богатство есть зло, а бедственное настроение души, обращающее богатство в бедность[409].

2. Светильник для тела

Следующий раздел проповеди на первый взгляд не имеет связи с предыдущим и выглядит как вставка, особенно если учесть, что после нее речь Иисуса возвращается к теме земного богатства:

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Мф. 6:22-23).

В параллельном месте у Луки формулировки несколько изменены: Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло всё так, как бы светильник освещал тебя сиянием (Лк. 11:35-36). Если в версии Матфея изречение построено на двух парах противопоставлений (чисто – худо, светло – темно) то в версии Луки это противопоставление отсутствует. Если у Матфея Иисус говорит об оке и теле, то у Луки – только о теле. Изречение о свете, который является тьмой, у Матфея завершает поучение, у Луки является его отправной точкой.

Употребление прилагательного απλούς в значении «чистый» необычно: буквально оно означает «простой». Ключевым словом в обоих случаях является «око», а также термины «свет» и «тьма», имеющие богатую семантическую нагрузку в библейской традиции.