Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга II. Нагорная проповедь

Греческий термин πειρασμός может быть переведен как «искушение» или «испытание». В Библии мы встречаемся с несколькими видами искушений. Искусителями-испытателями человека бывают и Бог, и диавол. Бог искушает Авраама для испытания его веры, требуя, чтобы он принес в жертву сына (Быт. 22:1-2). Бог испытывает Свой народ в горниле страдания (Ис. 48:10), испытывает сердца и утробы людей (Пс. 7:10; Иер. 11:20), испытывает все глубины сердца каждого человека (Притч. 20:27). С другой стороны, диавол искушает Адама и Еву, внушая им вкусить запретный плод (Быт. 3:1-6); диавол трижды искушает в пустыне Иисуса (Мф. 4:1-11). При этом, однако, диавол не может действовать без согласия Бога: прежде чем испытать Иова, он просит у Бога разрешения (Иов 1:6-12; 2:1-6).

В Евангелии от Матфея, включая Нагорную проповедь, термин πειρασμός (искушение) встречается всего три раза. Впервые мы встречаем его в рассказе об искушении Иисуса диаволом (Мф. 4:1). Затем он используется в молитве «Отче наш». Наконец, в третий раз он звучит в Гефсиманском саду, когда Иисус обращается к ученикам: Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26:41). Эти слова были произнесены в критическую минуту – когда Иисус перед Своим арестом молился Отцу о том, чтобы, если возможно, чаша страдания миновала Его. Ученики же в это время спали, ибо у них глаза отяжелели (Мф. 26:43). Призывая их бодрствовать и молиться, Иисус напоминает им о немощи плоти – одной из причин, по которым человек впадает в искушение.

Из других случаев использования термина «искушение» в Новом Завете следует отметить Первое послание Петра, где речь идет о гонениях на христиан: Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете (1 Пет. 4:12-13). Здесь говорится о том, что искушение «посылается» (предположительно, Самим Богом) для испытания в вере. С другой стороны, тот же апостол Петр пишет: знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания (2 Пет. 2:9). Апостол Иаков вообще исключает возможность искушения от Бога: В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1:13-14).

Апостол Павел в Первом послании к Коринфянам указывает на сатану как источник искушения (1 Кор. 7:5). В другом месте того же послания он пишет: Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10:13). Мысль о том, что Бог соразмеряет искушение с возможностями человека, получит дальнейшее развитие в святоотеческой традиции.

Муки в Гефсиманском саду, или Моление о чаше. Эль Греко Ок 1608 г

В Послании к Евреям развивается мысль о том, что Христос должен был во всем уподобиться братиям, чтобы быть милостивым и верным первосвященником пред Богом, дляумилостивления за грехи народа. Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2:17-18). Здесь под искушением понимается не столько искушение Иисуса от диавола в пустыне, сколько Его страдания и смерть на кресте. Благодаря искупительному подвигу Христа мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха (Евр. 4:15).

Искушение Христа. С. Ботичелли. 14801482 гг.

В свете библейского понимания термина «искушение» прошение «И не введи нас в искушение» может быть понято двояко: как просьба к Богу не подвергать человека непосильным для него испытаниям или как просьба оградить от диавольских искушений. У отцов Церкви мы встречаем и то и другое толкование. По мысли Киприана Карфагенского, искушение приходит от врага, однако он «не имеет никакой власти над нами, если не будет на то предварительно допущения Божия. Потому-то весь наш страх, все благоговение и внимание должны быть обращены к Богу, так как лукавый не может искушать нас, если не дастся ему власти свыше». Власть же диаволу над нами дается «с двоякой целью: или для наказания, когда мы грешим, или для славы, когда испытываемся, как это сделано было относительно Иова, по ясному указанию Бога»[384]. С другой стороны, Василий Великий говорит о том, что «Бог по особенному домостроительству предает нас скорбям, по мере веры каждого посылая и меру испытаний»[385].

Преподобный Макарий Египетский. Фреска XVI в

Тема испытаний и искушений нашла отражение в аскетической литературе. В «Духовных беседах» Макария Египетского (V век) говорится:

…По смотрению Божию, попускается испытание душ различными скорбями, чтобы несомненно явными соделались души, искренно возлюбившие Господа… Ибо у злобы всегда одно и то же ухищрение – ввергать нас в уныние во время скорби, чтобы лишить упования на Господа. Но Бог никогда не попускает надеющейся на Него душе до того изнемогать в искушениях, чтобы дойти до отчаяния. И лукавый огорчает душу не в такой мере, сколько у него есть желания, но сколько попускается ему Богом. Божию разуму ведомо, в какой мере каждую душу должно подвергнуть искушению.[386]

Преподобный Исаак Сирин. Фреска. XVI в.

Исаак Сирин говорит об обоих видах искушения: об испытании человека Богом и об искушении человека диаволом. В первом случае речь идет об опыте, необходимом для познания Бога, во втором – о том, чего христианин должен бояться и стараться избежать. Исааку был задан вопрос: как согласуются постоянные призывы Христа переносить искушения и страдания (Мф. 10:28, 39) с Его же словами Молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. 26:41)? Исаак отвечает следующим образом:

Молись, чтобы не войти в искушение касательно веры твоей. Молись, чтобы вместе с демоном богохульства и гордости не впасть в искушения самомнением твоего ума. Молись, чтобы, по [Божию] попущению, не впасть тебе в явное чувственное искушение, которое способен наводить на тебя сатана, когда дозволяется ему [это] Богом по причине безрассудных помыслов, которые помыслил ты в уме своем. Молись, чтобы не отдалилось от тебя свидетельство чистоты, чтобы без него не быть тебе искушаемым пламенем греха. Молись, чтобы не войти тебе в искушение, оскорбив кого-либо. Молись, чтобы не войти тебе в душевные искушения, то есть в такие, которые приводят душу в состояние борения, сомнений и [греховных] побуждений. К телесным же [искушениям] будь готов всем телом твоим…

Ибо вне искушений не усматривается Промысл Божий, невозможно приобрести дерзновение перед Богом, невозможно научиться премудрости Духа, невозможно, чтобы Божественная любовь утвердилась в душе твоей. И опять, молись, чтобы ты впал в искушение не из-за твоей гордости, но из-за того, что ты любишь Бога, – дабы сила Его восторжествовала в тебе. Молись, чтобы ты вошел в эти [искушения] не из-за безрассудства помыслов и дел твоих, но ради того, чтобы ты удостоверился, что ты друг Божий, и чтобы прославилась сила Его в терпении твоем[387].

Прошение «но избавь нас от лукавого» может быть понято двояко – в зависимости от того, какой смысл вкладывается в термин «лукавый». Греческое выражение από τού πονηρού может быть переведено и как «от лукавого», и как «от зла». В греческом языке родительный падеж для слов мужского и среднего рода один и тот же: следовательно, он может быть произведен как от существительного о πονηρός (злой, лукавый, диавол), так и от существительного το πονηρόν (зло). В первом случае зло персонифицировано, во втором оно имеет имперсональный характер. В современных переводах молитвы используются оба варианта: так, например, в одном английском переводе читается «deliver us from the evil one» (избавь нас от лукавого), а в другом «deliver us from evil» (избавь нас от зла).

Между тем слово «лукавый» встречается в Евангелии от Матфея не однажды. Выше мы слышали его в словах: а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5:37). Правда, там тоже была употреблена форма родительного падежа, предполагающая возможность двоякого толкования. Однако в толковании притчи о сеятеле Иисус употребляет слово «лукавый» в именительном падеже: Ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его… (Мф. 13:19). Здесь уже речь идет о конкретном персонаже: в параллельных местах у синоптиков, излагающих ту же притчу, он назван сатаной (Мк. 4:15) и диаволом (Лк. 8:12). Именно в таком смысле прошение «но избавь нас от лукавого» понимается у большинства отцов Церкви: «Лукавый же есть сопротивный бес, от которого молимся избавиться»[388]; «Лукавым же здесь называет Христос диавола, повелевая нам вести против него непримиримую войну»[389].

Укажем на одну интересную композиционную особенность молитвы «Отче наш». Ее первым словом является «Отче», обращенное к Богу, а последним – «лукавый», напоминающее о диаволе. Жизнь человека проходит между двумя полюсами: Богом, Который является источником всякого добра, и диаволом – источником зла. Выбор между добром и злом, между Богом и диаволом, между жизнью и смертью совершается ежедневно и находит отражение в поступках человека, его образе жизни и поведения, его мыслях и чувствах. Об этом выборе Бог напоминал народу израильскому еще во времена Моисея: Жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое (Втор. 30:19).

Иисус, новый Моисей, дал людям конкретные советы, помогающие выбрать путь к Богу, добру, правде и жизни и не уклоняться на путь лжи (Пс. 118:29, 104), не поддаваться искушениям от диавола. Нагорная проповедь служит тем компасом, который указывает верное направление. Молитва «Отче наш», в свою очередь, является сокращенным вариантом Нагорной проповеди, «сводным изложением небесного учения», в котором «не пропущено ничего необходимого для прошений и молений наших»[390]. Эта молитва, как и Нагорная проповедь в целом, содержит в себе ориентир, помогающий человеку не сбиться с пути, не впасть в искушение, не стать добычей лукавого.

8. Заключительное славословие