Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга VI. Смерть и Воскресение

22
18
20
22
24
26
28
30

Распятие с предстоящими. Икона. 1360 г.

В православной традиции такая трактовка искупления не была принята. Отцы Восточной Церкви говорили о том, что Христос принес Себя в жертву Богу Отцу. Но не потому, что Бог нуждался в этой жертве, а потому, что мы в ней нуждались. «Нам, чтобы ожить, необходим был Бог воплотившийся и умерщвленный», – говорит святитель Григорий Богослов (IV век)[629]. Именно нам, а не Богу Отцу нужна была крестная жертва Сына Божия. Для спасения нам нужен был именно такой Бог, а не какой-то иной: Бог, распятый на кресте.

Современное христианское богословие раскрывает смысл жертвы Сына Божия, делая акцент не на правосудии Бога, а на Его любви и сострадании. В искупительной жертве нуждался не Бог: в ней нуждались люди. И Отец вместе с Сыном при содействии Духа Святого принес эту жертву, которая стала общим делом трех Божественных Лиц, явивших в этой жертве Свое нерасторжимое единство.

Страдания и смерть Иисуса Христа являются новым откровением Бога человечеству, потому что являет лик Божий таким, каким люди никогда еще его не видели. Бог, проливающий кровь за людей, страдающий и умирающий на кресте в страшных мучениях: такого Бога человечество узнало впервые. Но внутрибожественная жизнь при этом осталась тайной для людского взора – тайной, которую лишь отчасти приоткрывает евангельский рассказ. И любая попытка прикоснуться к этой тайне при помощи человеческого разума и языка неизбежно разбивается о неспособность разума осмыслить то, что превышает его возможности, и неспособность языка описать то, что не поддается описанию.

* * *

На протяжении веков тысячи людей умирали с именем Иисуса Христа на устах. И в наши дни на Ближнем Востоке, в Северной Африке и других регионах мира многие погибают только за то, что исповедуют веру в Иисуса как Бога и Спасителя.

В 1996 году семеро французских монахов, живших в алжирском монастыре Нотр-Дам де Тибирин, были похищены и обезглавлены. Ответственность за убийство взяла на себя банда террористов «Вооруженная исламская группа». Один из убитых, настоятель монастыря, за два года до гибели писал своей матери: «Если когда-нибудь мне предстоит, – а это может случиться уже сегодня, – стать жертвой терроризма, я бы хотел, чтобы моя община, моя Церковь, моя семья помнили, что моя жизнь была посвящена Богу и этой стране». Говоря о человеке, который нанесет ему последний удар, монах пишет: «Я бы хотел, когда придет этот час, сохранить ясность сознания, чтобы просить у Бога прощения ему и прощения моим братьям по человечеству, а также самому простить от всего сердца того, кто меня ударит». Письмо завершается словами благодарности Богу и людям: «В эту благодарность, я включаю, конечно, вас, моих вчерашних и сегодняшних друзей. и тебя, друга моей последней минуты, не знающего, что делаешь. И да будет нам дано встретиться снова, благоразумным разбойникам, в раю, если это будет угодно Богу, Отцу нас обоих»[630].

Этот текст, как и многие другие свидетельства о мученичестве христиан в разные эпохи, показывает, каким может стать у человека представление о страдании и смерти благодаря вере в Иисуса Христа. Только в христианской перспективе возможно подлинное примирение человека со страданиями и смертью, а через это – и примирение с Богом, попустившим, чтобы люди страдали и умирали. Подчиняясь благой воле Бога, христианин подражает Христу, предавшему дух в руки Отца без ропота и упреков, с полным сознанием необходимости Своей смерти, в полном послушании воле Отца.

Приведенный текст является свидетельством того, как в жизни человека может быть воплощен принцип любви к врагам, изложенный Иисусом в Нагорной проповеди (Мф. 5:44) и явленный в Его молитве за распинателей: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). Слова этой молитвы, почти буквально повторенные французским монахом незадолго до смерти, свидетельствуют о том, что даже своего будущего убийцу он воспринимал не как врага, а как брата по человечеству. Видя себя причастным злу, действующему в мире, он не отделял себя от своего врага, но полностью ассоциировал себя с ним, заранее прощая его и прося для него у Бога райского блаженства.

Христос в Гефсиманском саду. В. Г. Перов. 1878 г.

Общее количество христиан, пострадавших за свою веру, исчисляется миллионами. Однако значимость феномена христианского мученичества измеряется не количеством пострадавших, а тем, как сами христиане воспринимают свои страдания и смерть.

Христианин, страдая, знает, что его страдания не бессмысленны: они соединяют его с Христом, а через Христа – с Богом Отцом. Умирая, он знает, что его смерть – не трагическая случайность, которую во что бы то ни стало желательно отсрочить, но важнейшее событие жизни, переход из времени в вечность. По-человечески он, как и Иисус в Гефсиманском саду, боится смерти и сопряженных с ней страданий, боится предсмертных минут, боли и агонии. Но как верующий во Христа он сознает, что страдания и смерть не просто неизбежны: они необходимы для того, чтобы войти в вечную жизнь.

Именно по этой причине апостол Павел говорил:...Для меня жизнь Христос, и смерть приобретение (Флп. 1:21). По той же причине христианские мученики бесстрашно шли на страдания, радовались тому, что удостоены умереть за Христа, и прощали своих убийц.

Глава 10

Воскресение

Воскресение Иисуса Христа – то центральное событие евангельской истории, к которому вело все предшествующее повествование в каждом из четырех Евангелий. Как отмечает современный ученый, «Евангелие написано и должно читаться в свете воскресения»[631].

Самый большой парадокс, связанный с этим событием, заключается в том, что его никто не видел. Все евангелисты утверждают, что Иисус воскрес, но ни один не рассказывает, как это произошло. В тот момент, когда рано поутру в первый день недели женщины приходят к погребальной пещере, где было положено тело Иисуса, они обнаруживают, что тела там нет. Но каким образом оно исчезло, евангелисты не говорят, потому что прямых свидетелей у этого события не было.

Другой парадокс связан с тем, как в Евангелиях изложен материал, посвященный явлениям воскресшего Иисуса. На первый взгляд кажется, что между евангелистами слишком много расхождений, чтобы их показания можно было сшить в единую повествовательную ткань. На поверку, однако, сходства оказывается гораздо больше, чем различий. Наибольшие отличия наблюдаются, как всегда, между, с одной стороны, версиями синоптиков, с другой – версией Иоанна. И тем не менее согласование разных свидетельств, вопреки мнению многих ученых[632], не представляет собой невыполнимую задачу. «Без сомнения, повествования четырех Евангелий о воскресении представляют проблемы для тех, кто попытается их гармонизировать, – пишет исследователь. – Тем не менее вовсе не очевидно, как думают многие критики, что невозможно достичь правдоподобного согласования параллельных мест в Евангелиях»[633].

Апостол Иоанн. Икона. XV в.

В этом мы убедимся в настоящей главе, в которой сначала последовательно рассмотрим все свидетельства евангелистов о воскресшем Иисусе, а затем попытаемся богословски осмыслить эти свидетельства как на основе раннехристианской экзегетической традиции, так и в свете современной научной дискуссии.

1. Пустой гроб