— Ай! — сказал мужчина, отшатнувшись и закрывая лицо руками. — Кто вы?
Утерев рукавом слёзы, Варя уставилась на вошедшего. Это господи в летах, упакованный, как в чемодан, в драповое пальто с петлицами на плечах и огромными чёрными пуговицами. Кажется, его не смущала относительная (для Питера) жара на улице. В руках авоська с хлебом и несколькими жёлтыми яблоками, которые, воспользовавшись заминкой, сбежали через прореху. На голове фуражка, а на носу — большие прямоугольные очки, делавшие его похожим на редкое насекомое. За одеждой трудно было разглядеть человека, и чуть позже Варя сформулировала для себя эту мысль: его попросту не было. Это человек-невидимка, такой как его могли бы показать в советском фильме. Бледная, почти прозрачная кожа, жидкие седые волосы, зачёсанные назад, козлиная бородка, безвольно открытый рот. От такого стараешься поскорее отвести взгляд, потому что боишься, что несчастье, которое плотно и давно им завладело, может одним решительным броском преодолеть расстояние между вами.
Он сидел на полу в прихожей с таким видом, будто Варя его толкнула; девушка не помнила, чтобы поднимала руки. К брюкам прилипла пыль и тополиный пух, хотя все тополя давно уже отцвели. Словно он, шагая по ступеням крыльца, с каждой преодолевал по неделе.
— Простите, — сказала она. — Я не хотела вас напугать.
— Вы в моём доме.
Подтянув колени к животу, мужчина попытался поправить покосившиеся очки, но руки его не слушались.
— Уходите, — сказал он плаксиво.
Что-то шевельнулось в груди. Варя смотрела на самого несуразного на свете человека. Хотелось высмеять и пожалеть его — одновременно. Напоминал коробку, полную тупых канцелярских кнопок.
— А как мне лучше уйти? Через окно, как пришла, или можно уже через дверь?
— Как хотите.
Его звали Павлом Артёмовичем — Варя знала это из журнала. Это единственный человек с таким отчеством, с которым она имела честь быть знакомой, и они на все сто подходили друг к другу.
Вопросы сыпались, как рис из дырявого мешка:
— Чем вы занимаетесь? Когда я ехала сюда, то думала, что вы обычный коллекционер. Как все. Зачем вам эти старые вещи? Ведь можно же купить всё, что необходимо, в магазине. Гецель, как и все остальные, дерёт за любую из этих безделушек три шкуры.
Начиная говорить, Варя думала, как он смешон и жалок, но закончила, чувствуя, как в груди закипает кровь. Неловко елозя, старик выползал из пальто. Фуражка упала с головы и лежала у правой руки, напоминая коровью лепёшку. Наблюдая за неловкими движениями, девушка презрительно сказала:
— Это ценности, а вы, похоже, даже не знаете, как обращаться с антиквариатом.
Выставив вверх лицо с болезненно подрагивающим подбородком, старик хрипло ответил:
— Если ты из полиции по защите и моральной поддержке всякого старья, пожалуйста, предъяви-ка свой значок, корочки, или что там у тебя есть.
Варя почувствовала себя не в своей тарелке. Впору вспомнить, что она влезла в чужой дом.
— Я всего лишь работаю в антикварном, — сказала она примирительно. — В «Лавке старьёвщика» на Красносельской.
Из горла мужчины вырвался блеющий смешок. Потом он закашлялся и вдруг уставился на неё с отчаянной мольбой.
ebooksa