Только в Евангелии от Иоанна Иисус обращается не к Иуде, а сразу же к народу: «кого ищете?» (τίνα ζητείτε). Этот вопрос напоминает слова, которые в самом начале евангельской истории Иисус обратил к двум последовавшим за Ним ученикам Иоанна Крестителя: «что вам надобно?» (τί ζητείτε – букв. «чего ищете?») (Ин. 1:38). Они также напоминают слова, которые воскресший Иисус обратит к Марии Магдалине: «жена! что ты плачешь? кого ищешь (τίνα ζητείς)?» (Ин. 20:15). С другой стороны, вопрос Иисуса имеет связь с многочисленными упоминаниями Евангелиста Иоанна о том, что иудеи «искали» убить Иисуса (Ин. 5:18; 7:1, 19–20, 25, 30; 8:37, 40; 10:39)[622].
Евангелист подчеркивает, что Иисус, задавая вопрос «кого ищете?», знал, что Его ожидает и не питал иллюзий по поводу цели, с которой за Ним пришли. Получив ответ «Иисуса Назорея», Он отвечает: «это Я». И здесь происходит нечто неожиданное: воины и служители отступают назад и падают на землю. Как это объяснить? Толкователи обычно ограничиваются указанием на действие силы Иисуса: «Это сделал Иисус для того, чтобы показать, что без Его соизволения они не только не могли бы взять Его, но и увидеть Его, хотя Он находился среди них»[623]. Или указывают на силу Его слова: «Но чтобы при этом обнаружить тщету многолюдства и совершенное ничтожество всякой силы человеческой пред несказанною и божественною крепостью, обратившись с кротким и ласковым словом, простирает на землю толпу искавших Его…»[624]. Отмечают, что вместе с воинами и служителями должен был пасть на землю и Иуда[625].
Современные толкователи обращают внимание на формулу «это Я» как возможный ключ к разгадке смысла данного эпизода. Как мы уже неоднократно отмечали[626], слова Иисуса, передаваемые греческим словосочетанием έγώ είμι (букв. «Я есмь», в Синодальном переводе: «Это Я») на языке, на котором говорил Иисус, могли звучать как имя Божье ПИТ Yahwe (Яхве, Иегова, Господь), буквальное значение которого: «Я есмь» или «Я есмь Сущий». Они могли воспроизводить и другие варианты передачи ветхозаветной формулы «Я есмь», такие как νίπ "дк ’дк’аш ’ani hu’ (Втор. 32:39: «Я, Я есмь»), Kin ’ix’ani hu’ (Ис. 43:10: «Я есмь»)[627]. Если Иисус, произнося «это Я», употребил по отношению к Себе одно из священных имен Бога, этого было достаточно, чтобы отряд, состоявший из богобоязненных иудеев, отступил и пал на землю. Таким способом они могли выразить свое благоговейное отношение к имени Божьему[628].
Иисус вторично обращается к толпе людей, пришедшей арестовать Его, но неожиданно обезоруженной Его словами: «Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут». Он заботится о том, чтобы вместе с Ним не арестовали кого-либо из учеников. Евангелист при этом вспоминает слова Иисуса в молитве после Тайной вечери: «тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (Ин. 17:2). Здесь эта молитва несколько перефразирована: «из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого».
Эпизод с отсечением уха рабу первосвященника присутствует у всех четырех Евангелистов, но только Иоанн раскрывает имя ударившего. Если учесть, что, согласно синоптикам, с Иисусом в Гефсимании было только три человека и Пётр был одним из них, а другим Иоанн, свидетельство Иоанна выглядит вполне правдоподобным.
Но почему синоптики предпочли скрыть Петра под неким анонимом? Существуют разные гипотезы. Одна из них гласит, что исходный материал для синоптических повествований был составлен между 30 и 60 годами, когда основные участники драмы были еще живы и Пётр мог подвергнуться уголовному преследованию за удар, нанесенный рабу первосвященника[629]. Иоанн же писал намного позже других, когда Пётр уже не нуждался в защитной анонимности[630]. По другому мнению, авторы синоптических повествований не знали, кто ударил раба первосвященника, а Иоанн знал и потому решил внести уточнение в их рассказ. Наконец, Иоанн мог упомянуть о смелом поступке Петра в преддверии рассказа о его отречении, чтобы продемонстрировать его верность Учителю и готовность встать на Его защиту.
Был ли поступок Петра продуманным актом вооруженного сопротивления, бравадой или жестом отчаяния? Скорее всего, ни тем, ни другим, ни третьим. Это была импульсивная реакция на происходившее. Никакого конкретного плана у него не было, действовал он не раздумывая, как поступал и во многих других случаях.
Слова Иисуса, обращенные к Петру, Матфей и Иоанн передают по-разному. Начало фразы у обоих Евангелистов почти одинаковое: «возврати меч твой в его место» у Матфея, «вложи меч в ножны» у Иоанна. Но дальше, согласно Матфею, Иисус говорит о том, что «все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26:..—52), а у Иоанна Он спрашивает: «Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?». Смысловой параллелью к этому вопрошанию является описанная синоптиками, но опущенная Иоанном молитва Иисуса в Гефсиманском саду, где, обращаясь к Отцу, Иисус просил, чтобы, если возможно, чаша страданий миновала Его (Мф. 26:36–46; Мк. 14:32–42; Лк. 22:40–46).
Почему Иоанн счел необходимым упомянуть имя раба первосвященника? На этот вопрос отвечают по-разному. Некоторые полагают, что Малх был тем же самым рабом, который потом на суде у первосвященника ударит Иисуса по щеке (Ин. 18:22)[631]. Другие указывают на связь между Малхом и тем рабом первосвященника, который был его родственником и который спросит Петра: «не я ли видел тебя с Ним в саду?» (Ин. 18:26)[632].
Арест Иисуса в Евангелии от Иоанна описан при помощи двух терминов: взяли (συνέλαβον) и связали (εδησαν). Согласно Матфею и Марку, Иисуса свяжут после допроса у Каиафы, перед тем как отвести к Пилату (Мф. 27:2; Мк. 15:1). У Иоанна же Иисуса поведут связанным к первосвященнику Анне, а затем Анна отправит Его связанным к Каиафе (Ин. 18:24).
Рассказ о допросе у Анны отсутствует в синоптических Евангелиях. По содержанию этот допрос не совпадает с допросом у Каиафы, как о нем свидетельствуют синоптики. Можно, таким образом, говорить о двух допросах, следовавших один за другим.
При упоминании о Каиафе Иоанн ссылается на эпизод, рассказанный им ранее, сразу после истории воскрешения Лазаря. Там речь шла о совете, который собрали первосвященники и фарисеи, чтобы решить, что делать с Иисусом. На этом совете Каиафа сказал: «вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб». В словах первосвященника Евангелист увидел предсказание о том, «что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино». Именно с того дня, по свидетельству Евангелиста, первосвященники и фарисеи «положили убить Его» (Ин. 11:47–53).
Иоанн не случайно напоминает об этом предсказании. Тем самым он показывает, что описываемые события являются этапами на пути к той цели, которую Иисус поставил перед Собой: умереть за народ. С этого пути Он никуда не сворачивает.
2. Первое отречение Петра
15За Иисусом следовали Симон Пётр и другой ученик; ученик же сей был знаком первосвященнику и вошел с Иисусом во двор первосвященнический. 16А Пётр стоял вне за дверями. Потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал придвернице, и ввел Петра. 17Тут раба придверница говорит Петру: и ты не из учеников ли Этого Человека? Он сказал: нет. 18Между тем рабы и служители, разведя огонь, потому что было холодно, стояли и грелись. Петр также стоял с ними и грелся.
Об отречении Петра рассказывают также три Евангелиста-синоптика (Мф. 26:69–75; Мк. 14:66–72; Лк. 22:55–62), однако только Иоанн объясняет, каким образом Петр попал во двор первосвященника: он был приведен туда безымянным учеником.
О каком дворе идет речь? Неизвестно, проживал ли Анна в отдельном от Каиафы доме, или занимал одно из крыльев первосвященнического дворца, в котором жил Каиафа, или пришел по данному случаю во дворец первосвященника. Если Анна занимал какие-то помещения во дворце Каиафы, тогда у них мог быть общий двор. Это важно отметить, поскольку упоминаемый у Иоанна «двор первосвященнический», где, согласно этому Евангелисту, произошло отречение Петра, мог быть как двором Анны, так и двором Каиафы, а мог быть одним и тем же двором, что лучше согласуется со свидетельством синоптиков[633]. Впрочем, даже если Анна и Каиафа жили отдельно, рассказ Евангелиста совсем не обязательно понимать в том смысле, что Иисуса привели к Анне на дом: встреча могла произойти в одном из помещений официального первосвященнического дворца, куда Анна пришел специально для того, чтобы встретиться с Иисусом.
Под безымянным учеником, неоднократно упоминаемым в Евангелии от Иоанна (Ин. 1:35–40; 13:23; 18:15; 19:26–27; 19:35; Ин. 20:2; 21:7; 21:20–21; 21:24), следует понимать самого Евангелиста. О том, что «другой ученик», он же «ученик, которого любил Иисус», есть не кто иной, как сам Иоанн, свидетельствуют как внутренние данные четвертого Евангелия, так и многовековая церковная традиция, и современная наука не нашла убедительных доводов, чтобы опровергнуть эту атрибуцию[634]. Каким образом, однако, он был знаком с первосвященником, остается загадкой[635]. Иоанн Златоуст видит в «другом ученике» того недостающего свидетеля, с чьих слов история отречения Петра стала известной[636].