Евангелие от Иоанна. Исторический и богословский комментарий

Не для того, чтобы осудить ученика, но чтобы нас научить, как плохо не возлагать всего упования на Бога, а надеяться на себя. Ты же, со своей стороны, подивись заботливости Учителя: и в то время, как сам находился во власти (врагов) и был связан,

Он показывает великую заботу об ученике, – восстанавливает своим взглядом падшего и приводит его в слезы[653].

Вновь, комментируя четвертое Евангелие, Златоуст дополняет его деталями, заимствованными у Евангелистов-синоптиков.

5. Суд Пилата

²⁸От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху. ²⁹Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? ³⁰Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. ³¹Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, – ³²да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет. ³³Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? ³⁴Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это или другие сказали тебе о Мне? ³⁵Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? ³⁶Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. ³⁷Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. ³⁸Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем. ³⁹Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? ⁴⁰Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник.

«От Каиафы повели Иисуса в преторию»

Допрос Иисуса первосвященником Каиафой подробно описан Евангелистами-синоптиками (Мф. 26:57–68; Мк. 14:53–65; Лк. 22:54–71). Согласно их рассказу, этот допрос происходил в присутствии членов синедриона – верховного суда, состоявшего, согласно позднейшим свидетельствам, из первосвященника и семидесяти членов. Иоанн полностью опускает этот эпизод и ничего не говорит о содержательной стороне суда синедриона.

Объясняется ли это молчание только тем, что Иоанн, зная синоптические Евангелия (или хотя бы одно из них, или источник, на котором они основывались), не хотел повторять то, что в них сказано? Или это можно объяснить тем, что он не присутствовал во дворце Каиафы, а потому решил и не описывать то, что сам не видел? В таком случае отсутствие у него рассказа о суде синедриона служит лишь подтверждением того, что он мог присутствовать в претории в тот момент, когда туда привели Иисуса, и быть свидетелем того, что он так подробно описывает.

Кто привел Иисуса к Пилату? Сказуемое «повели» не имеет подлежащего, однако, поскольку ранее речь шла об отряде воинов и служителей (Ин. 18:3), а затем о первосвященниках Анне и Каиафе (Ин. 18:13, 24), можно предполагать, что к Пилату Иисуса привела смешанная группа, состоявшая из членов синедриона и их служителей в сопровождении римских солдат[654]. То, что «они» не вошли в преторию, подразумевает, что речь идет о правоверных иудеях – тех, кто вынес вердикт относительно виновности Иисуса.

Слово «претория», которое встречается также у Матфея (Мф. 27:27), означает в данном случае иерусалимскую резиденцию римского претора, или префекта. Основная резиденция префекта находилась в Кесарии, но на большие праздники он приезжал в Иерусалим и останавливался в резиденции, точное местоположение которой остается предметом дискуссий. Современные путеводители по Иерусалиму указывают на дворец Ирода как место, где находилась резиденция префекта, занимавшего в этом дворце одно из помещений[655]. По другой гипотезе, префект мог располагаться в находившейся неподалеку крепости Антония, построенной Иродом Великим около 19 года до Р. Х. и названной в честь императора Марка Антония[656]. Оба здания упоминаются у Иосифа Флавия:

Замок Антония с двумя галереями на внешней храмовой площади, западной и северной, образовал угол. Построен он был на отвесной со всех сторон скале, вышиною в пятьдесят локтей. Это было творение царя Ирода, которым он преимущественно доказал свою любовь к великолепию. Прежде всего скала от самой своей подошвы была устлана гладкими каменными плитами отчасти для украшения, отчасти же для того чтобы пытавшийся вскарабкаться наверх или слезать вниз, соскальзывал с нее. Затем пред самим зданием замка подымалась на три локтя стена, внутри которой сам замок возвышался на сорок локтей. Внутренность отличалась простором и устройством дворца; она распадалась на разного вида и назначения покои, на галереи, бани и просторные царские палаты, так что обстановка со всеми удобствами придавали замку вид города, а пышность устройства – вид царского дворца… Там, где замок соприкасался с храмовыми галереями, от него к последним вели лестницы, по которым солдаты квартировавшего всегда в замке римского легиона вооруженными спускались вниз, чтобы, разместившись по галереям, надзирать за народом в праздничные дни с целью предупреждать мятежные волнения… Кроме этого и Верхний город имел свою собственную цитадель – дворец Ирода[657].

Косвенным свидетельством в пользу дворца Ирода как места, где Пилат мог находиться в ночь перед тем как к нему привели Иисуса, может служить рассказ историка о последнем прокураторе Иудеи Гессии Флоре:

Флор переночевал в царском дворце, а на следующий день приказал поставить пред дворцом судейское кресло, на которое он взошел. Первосвященники и другие высокопоставленные лица, равно и вся знать города, предстали пред этим судилищем. Флор потребовал тогда от них выдачи тех, которые его оскорбляли, присовокупив угрозу, что в случае отказа они сами поплатятся за виновных. Они же, напротив, указывали на мирное настроение народа и просили его простить тех, которые грешили своими речами… Этот ответ только увеличил его гнев; он громко отдал приказ войску разграбить так называвшийся верхний рынок и убить всех, которые только попадутся им в руки… Многих также спокойных граждан они схватили живыми и притащили к Флору, который велел их прежде бичевать, а затем распять… Еще больше усугубило несчастье неслыханное до тех пор у римлян изуверство; Флор отважился на то, чего не позволил себе никто из его предшественников: лиц всаднического сословия, хотя иудейского происхождения, но носивших римское почетное звание, он приказал бичевать пред трибуналом и распять их[658].

Описанное судебное разбирательство – а точнее пародия на него – происходит перед дворцом царя Ирода; перед прокуратором предстают те, кого Евангелисты называют собирательным выражением «первосвященники и старейшины»; дважды упоминается бичевание и распятие. По своему формату и результату судилище, устроенное Гессием Флором, очень напоминает описанный в Евангелиях суд Пилата – с той только разницей, что там первосвященники и старейшины требовали Узнику смертного приговора, а римский префект противился, тогда как здесь, наоборот, они пытаются ходатайствовать за виновных, а прокуратор приходит от этого в еще больший гнев.

«Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться»

В повествовании Евангелиста Иоанна, как и в рассказе о суде у Гессия Флора, иудеи не входят внутрь претории, а префект сам выходит к ним. Иоанн объясняет это тем, что они не хотели оскверниться пребыванием в одном месте с язычниками, что сделало бы для них невозможным вкушение пасхального агнца. Горькая ирония этого замечания Евангелиста заключается в том, что иудеи не считают для себя осквернением прямое участие в пролитии крови Праведника. Осквернением для них является лишь формальное нарушение предписаний Моисеева закона и «преданий старцев». Этот формализм Иисус, пока еще находился на свободе, неустанно обличал в Своих речах против фарисеев и книжников.

«Пилат вышел к ним и сказал…»

Почему первосвященникам понадобилась помощь римского префекта? Только Иоанн дает на это ясный ответ, приводя слова иудеев: «Нам не позволено предавать смерти никого». Иудеям во времена римского владычества разрешалось иметь суды, но не разрешалось приводить в исполнение смертные приговоры. Это косвенно подтверждается рядом источников. В частности, Иосиф Флавий упоминает о некоем Иешуа, сыне Анана, которого иудеи хотели предать смерти, а потому привели к римскому прокуратору Альбину[659]. В этом не было бы необходимости, если бы иудеи могли расправиться с ним самостоятельно. Вмешательство прокуратора спасло Иешуа, точно так же как вмешательство римского тысяченачальника спасло апостола Павла от самосуда, который асийские иудеи намеревались учинить над ним (Деян. 21:27–36).

В первой половине ХХ века некоторые ученые пытались доказать, что синедрион времен Иисуса имел право выносить смертные приговоры[660]. Однако если бы синедрион имел такое право, тогда почему он им не воспользовался? Научный спор вокруг этого вопроса длился несколько десятилетий, мнения ученых разделились[661]. В конце концов возобладало мнение, что Евангелие от Иоанна содержит исторически достоверную информацию: римский префект получал власть выносить смертный приговор от самого императора, и эта власть, называвшаяся jus gladii (букв. «право меча»), не могла передаваться кому бы то ни было[662]. Проведенное в последнее время детальное изучение имеющихся источников, включая раввинистические, подкрепило мнение о том, что синедрион времен Иисуса не имел права выносить смертный приговор[663].

«В чем вы обвиняете Человека Сего?»