В этом псалме речь идет о неправедных судьях: они названы богами в том смысле, что от Бога получили судебную власть, однако этой властью они пользуются неправедно[397]. Казалось бы, какое отношение этот псалом имеет к тому, о чем Иисус спорит с иудеями? Какова логическая связь между божественной природой Иисуса и тем, что в псалме говорится о неправедных судьях?
На первый взгляд, Иисус лишь ссылается на ветхозаветный прецедент применения термина «бог» к людям, доказывая, что от такого словоупотребления «не может нарушиться Писание». Доказательство построено на характерном для раввинистической логики принципе: от меньшего к большему[398]. Иоанн Златоуст так пересказывает слова Иисуса: «Если те, которые получили это название по благодати, не подвергаются обвинению, когда называют себя богами, то как может по справедливости подлежать упреку Тот, Кто имеет это по естеству?»[399].
Наиболее существенным моментом, однако, является не способ доказательства, а лежащая в его основе концепция преодоления онтологической пропасти между Богом и людьми. Бог и люди – не полностью инородны, иноприродны, трансцендентны: как оказывается, между Богом и человеком возможно внутреннее, глубинное единство, выражаемое в единстве воли и действия. Это единство в абсолютном смысле осуществлено в Иисусе Христе – Боге и человеке в одном лице. Сын Божий «по естеству» обладает единством с Отцом. Но к этому единству «по благодати» могут быть причастны и другие люди.
Учение, которое принес на землю Иисус Христос, предполагает принципиально новый характер взаимоотношений между человеком и Богом. Между ними возможна такая степень близости, которая была недостижима даже для самых крупных фигур ветхозаветной истории – Авраама и Моисея.
Беседа Иисуса с иудеями на празднике обновления стала одним из краеугольных камней, на которых построено восточнохристианское учение об обожении человека. Слова из псалма «Я сказал: вы – боги» были одним из наиболее часто цитируемых текстов в трудах Отцов Церкви, когда они говорили на данную тему. От этих слов нить протягивали к рассказу Книги Бытия о сотворении человека по образу и подобию Божию (Быт. 1:26–27) и об искушении Адама и Евы диаволом, сказавшим: «Вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5). Когда-то искуситель прельстил прародителей, обманув их «надеждой на обожение»[400]. Сын Божий стал Сыном Человеческим, чтобы открыть людям путь к истинному обожению: «Поскольку человек не стал богом, сам Бог стал человеком… чтобы посредством воспринятого воссоздать дарованное»[401].
О том, что люди призваны стать богами, писали христианские авторы IV века, в том числе Григорий Богослов, в чьих творениях доктрина обожения занимает центральное место:
Отдадим Образу сотворенное по образу, познаем свое достоинство, почтим Первообраз, уразумеем… за кого Христос умер. Станем, как Христос, ибо и Он стал, как мы: станем богами благодаря Ему, ибо и Он – человек ради нас. Он воспринял худшее, чтобы дать нам лучшее; обнищал, чтобы мы обогатились Его нищетой; принял образ раба, чтобы мы получили свободу; снисшел, чтобы мы вознеслись; был искушен, чтобы мы победили; был обесславлен, чтобы мы прославились; умер, чтобы мы были спасены[402].
Целью Боговоплощения, говорит Григорий, было сделать человека «богом и причастником высшего блаженства»[403]. Таким образом, термин «бог» (θεός) применительно к человеку, или «боги» (θεοί) применительно к людям, воспринимается отнюдь не как простая метафора. Он указывает на высшее предназначение человека, созданного по образу Божию, соблазненного диаволом ложной надеждой на оббжение, но возвращенного на путь к истинному оббжению Иисусом Христом.
Учение об оббжении занимает существенное место в творениях Максима Исповедника. В оббжении он видит главное предназначение и призвание человека: «Сделаемся богами через Господа, потому что именно для этого человек получил существование – бог и господин по природе»[404]. Когда душа становится богом по сопричастию с Божественной благодатью, говорит Максим Исповедник, тело обоживается вместе с душой[405]. Оббжение охватывает всего человека:
…Люди всецело соучаствуют во всецелом Боге, чтобы по образу соединения души и тела Бог становился доступным соучастию в Нем души, а через посредство души и тела, дабы душа получила постоянство, а тело – бессмертие и дабы человек всецело сделался Богом, обоженный благодатью Бога, сделавшегося человеком, весь – душой и телом – оставаясь человеком по природе и весь – душой и телом – становясь богом по благодати[406].
Благодаря соединению людей с Христом в единой Церкви для них открывается возможность восстановить в себе образ Божий, искаженный грехом, и стать богами по благодати. На вершинах святости человек может достичь такой степени богоподобия, при котором, оставаясь человеком, начинает обладать божественными свойствами. Путь к такому богоуподоблению был открыт для человечества воплотившимся Сыном Божиим. Об этом с большой силой и настойчивостью говорит Симеон Новый Богослов (XI в.):
Бог хочет сделать нас из людей богами… Бог так сильно желает этого, что… выйдя из недра благословенного Отца Своего, сошел и пришел ради этого на землю[407].
«Я – Бог, ставший человеком ради тебя, и вот, как видишь, я сделал тебя богом и буду делать»[408].
Христос… для того сошел на землю и стал человеком, восприняв на Себя и нашу земную плоть, чтобы нас сделать сущностно причастными Его Божеству…[409].
Одной из составляющих пути к оббжению является причащение Тела и Крови Христа. Говоря об усыновлении Богу и оббжении через причащение, Симеон ссылается на те же слова псалма, которые прозвучали в беседе Иисуса с иудеями:
О Себе Иисус говорит, что Его «освятил и послал в мир» Сам Бог. Слово «освятил» (ήγίασεν), возможно, имеет отношение к теме праздника обновления (τά έγκαίνια). Как отмечает Р. Браун, на языке Септуагинты глаголы «освящать» (άγιάζω) и «обновлять» (έγκαινίζω) являются синонимами: первый употреблен при описании освящения Моисеем скинии (Числ. 7:1), второй – при описании освящения жертвенника (Числ. 7:10–11). Праздник обновления был днем воспоминания об освящении храма – того самого, который Иисус предлагал разрушить и заменить храмом Тела Своего (Ин. 2:19–21). Воспоминание о манне небесной на праздник Пасхи Он предлагал заменить на причащение Своего Тела и Крови (Ин. 6:31–58). В водных церемониях праздника Кущей Он предлагал видеть прообраз благодати Святого Духа, которую может дать только Он (Ин. 7:37–38). Наконец, в праздник, когда вспоминали освящение храма, Он обращал внимание собеседников на Того, Кого «освятил» Бог[411].
Речь Иисуса на празднике обновления становится очередным звеном в цепи утверждений, из которых складывается «заместительная теология», представленная в четвертом Евангелии[412]. Священные для иудеев символы и понятия Иисус наполняет новым смыслом. Они же не видят в этом ничего, кроме богохульства и посягательства на то, что для них священно и неприкосновенно.
4. Иисус уходит за Иордан
39Тогда опять искали схватить Его; но Он уклонился от рук их, 40и пошел опять за Иордан, на то место, где прежде крестил Иоанн, и остался там. 41Многие пришли к Нему и говорили, что Иоанн не сотворил никакого чуда, но всё, что сказал Иоанн о Нем, было истинно. 42И многие там уверовали в Него.