Валенки разнорабочего Лёньки оказались Саше впору. И, прихватив завернутые в вощеную бумагу бутерброды и термос, двое друзей отправились вверху по склону.
По дороге Генка рассказывал про проблемы с верхними домиками, излагал версии о причинах этих проблем и предлагал возможные варианты их решения. А Саша в который раз изумлялся Генкиным талантам.
Генрих Браун был прирожденным менеджером. Сам Александр почитал слово «менеджер» ругательным и синонимом слова «бездельник». Так называются люди, которые ничего толком не умеют. Но бывают и такие, как Браун. Которые умеют все.
Браун специализировался на раскрутке объектов в сфере туризма и гостиничного бизнеса. Брал нулевые или убыточные проекты – и рождал их заново. Сашка поражался, сколько для этой работы всего надо было знать, уметь, понимать, со сколькими людьми уметь ладить, договариваться, контролировать. Для этого всего нужны совершенно особенные мозги, которые у Генки как раз наличествовали. И совершенно сумасшедшая энергия. Которая у Генки тоже была. Он порой напоминал Саше шаровую молнию – невысокий, крепко сбитый, с подвижным лицом, живыми глазами и большим открытым лбом, плавно переходящим в раннюю лысину, что его совершенно не портило. Геннадий Браун всем своим видом излучал энергию, обаяние и жизнерадостность. И не симпатизировать ему было невозможно, чем он беспардонно пользовался.
Завершив свое совещание «в верхах» под чай и бутерброды, они уже в сумерках спустились вниз. В корпус вошли с обратной от дороги стороны, через служебный вход. В десятке метров от которого уже дымила печкой фурако, грея воду в ожидании гостей. Непрошеные воспоминания тут же стали всплывать в памяти, и Александр тряхнул головой, прогоняя их. Тоже мне, нашел время.
Александр с Геннадием прошли через холодный склад, кухню и оказались в коридоре. С одной стороны была лестница на второй этаж, с другой открывалась арка, ведущая в общий холл, который Генка называл кают-компанией. Оттуда слышались голоса, смех, и даже по тому небольшому фрагменту помещения, что просматривался через арку, становилось понятно, что там много людей. Они сидят за столами, что-то едят и что-то пьют, кто-то сидит у камина, а кто-то играет в бильярд. И снова вернулись воспоминания. О том, как несколько месяцев назад в этом помещении были всего два человека. И все поверхности были их – и диваны, столы, и барная стойка, и бильярдный стол. И около камина они тогда…
- Пошли, покажу твою келью, - дернул Сашу за рукав Браун.
Может, зря он решил остаться? Все ему тут напоминает о том, что он потерял. Но, ведомый Генкиной рукой, Александр все же пошел дальше.
Его комната располагалась в самом конце коридора первого этажа и по размерам вполне походила на келью. Уместила она только кровать – слава богу, вполне нормального размера, и тумбочку. На стене были прибита пара полок и крючки для одежды.
- Извини, чем богат, - пожал плечами Гена. – Реально все битком забито.
- Мне хватит, - уверил товарища Саша. – Спасибо.
Оставшись один, Александр распотрошил рюкзак, достал оттуда брошенные по старой привычке на всякий случай чистые трусы и футболку и пошел в душ, который располагался тоже в конце коридора.
Когда он вернулся в комнату, там было уже темно. Наступил ранний зимний вечер. Саша подошел к окну. Его «келья» выходила окном на лицевую сторону здания, ту, что повернута к дороге. Там, за окном, снова шел снег и присыпал стоящие на парковке автомобили. Саша вел взглядом по длинному ряду машин. И вдруг замер. Практически напротив входа, хорошо освещенный фонарем над дверями, стоял знакомый синий кроссовер с багажником на крыше.
***
Это был тот самый кроссовер. И эта была та самая девушка, его владелица. Саня сидела за длинным столом, занятым большой, шумной и исключительно мужской компанией. Перед девушкой стоял высокий бокал с пенным, и она чему-то заразительно смеялась. Оболенский замер в арке входа.
Первые несколько секунд он просто любовался. Он, оказывается, соскучиться успел. Да что там соскучиться – стосковался он. И теперь жадно вбирал взглядом знакомые черты – россыпь пепельные волос, румянец на скулах, блеск голубых глаз и зажигательная улыбка. И только потом Саша понял, что веселье за столом имеет откровенно алкогольное происхождение. Вся столешница была уставлена различными напитками – в таре и посуде. Бутылка водки, бутылки с вином, кто-то развлекался портвейном, кто-то – коньяком. И пивные бокалы – со светлым и темным.
- О, а вот и повелитель тепла и света! – Александра заметили и замахали руками. Среди этой толпы действительно была пара-тройка знакомых лиц. – Твое величество Электричество, иди к нам!
Он не смотрел на этих знакомых и не знакомых. Он смотрел на нее. Ждал, когда обернется. Когда и она заметит.
Заметила. Мазнула равнодушным взглядом голубых глаз и отвернулась. И вернулась к оживлённому разговору, который вела с соседом слева. А сосед слева больше, кажется, не слушал Саню, а пялился на ее грудь. На девушке под мягкой футболкой явно нет белья. Саша точно знает, что там, как там все. А этот лысый просто пялится. И представляет, наверное. И чуть ли не захлебывается слюнями!
Впервые в жизни в Саше проснулось желание ударить незнакомого человека. Драться Сашке доводилось, и часто – в юности навыки, полученные в секции бокса, требовали дать себя проявить. И характер способствовал. Но всегда находился повод. Сейчас же у него чесались кулаки вмазать человеку, которые виновен был только в том, что сидел рядом с не той девушкой. А для Саши она была той. Той самой.