Глубина

Супруг заметил, как Мадлен смотрит на собаку, пока переодевалась из халата в платье.

– Я понимаю, что тебе жаль Тедди, – произнес Джек. – И я восхищен тем, как ты чувствительна. Но постарайся об этом не думать. Вся эта меланхолия вряд ли идет ребенку на пользу.

Мадлен закатила глаза. Можно подумать, он разбирался, что для ребенка полезно.

Они, Асторы, никогда ни в чем не спешили. Даже подготовка к началу обычного дня была целым событием, и сегодняшний ничем не отличался, несмотря на омрачившую все ужасную смерть Тедди. Так что уже было далеко за полдень, когда прическу Мадлен наконец уложили как надо, и супруги обнаружили друзей за столиком кафе «Веранда» – те выпивали и играли в карты.

Нет, не друзей. Круг общения. Некоторые – приблудыши, которые обычно не соответствуют стандартам остальных, но мгновенно поднялись к их рядам благодаря странной перетасовке на корабле – будут забыты, как только все сойдут на берег, отброшены, словно ненужный зонт.

Кафе «Веранда» напоминало Мэдди о поездке во Флориду, когда ей было тринадцать. Неописуемо диковинные тогда пальмы, песчаные пляжи и милые маленькие аллигаторы теперь бледнели в сравнении с тем, что она увидела в Каире и Александрии. И все-таки кафе вызвало в памяти то счастливое семейное путешествие – о нем напоминали миниатюрные пальмы в горшках, плетеная мебель, громадные вентиляторы, что лениво крутились над головой. Яркая зелень и коралловые подушки давали передохнуть от бесконечной серости океана и неба снаружи.

Однако, оглядев собравшуюся здесь компанию, Мадлен вновь почувствовала себя нехорошо: У. Т. Стед и Дафф-Гордоны, Кэролайн Флетчер и ее муж, красивый молодой человек по имени Марк, который все время беспокойно хмурился. Как будто они вновь собрались на спиритический сеанс, разве что к ним добавилась доктор Элис Лидер. Прошлая ночь кончилась трагедией; собираться вместе вновь казалось Мэдди неправильным. Их объединяло нечто невысказанное. То, как погасли все свечи.

То, как из ее горла вырвался крик, когда она увидела распростертого на полу спальни Тедди.

Мадлен опустилась в плетеное кресло, радуясь мягким по-душкам. Она смотрела, как мужчины тянутся к Китти, как их небрежные ладони ласкают ее, но чересчур грубо. Мужчины любят своих домашних питомцев – вернее, негласное позволение обращаться с животным как им заблагорассудится.

– Вот умница, – похлопал собаку по морде сэр Дафф-Гордон.

– Почему бы вам не присоединиться? Если вы оба играете, составим еще четверку, – предложила Люси Дафф-Гордон, не отрывая взгляда от карт.

Она была на год или два старше Джека, но выглядела не старше тридцати трех. Она была элегантна и высокомерна, так что многие женщины просто блекли на ее фоне, но Мэдди обратила внимание, что ее резкие шутки никогда не задевали. Люси Дафф-Гордон была красива, умна, сообразительна и нелегко поддавалась попыткам произвести на нее впечатление; она обладала всеми качествами, которые Мэдди надеялась со временем развить и в себе. И это была успешная деловая женщина – бесспорно, редкость. Среди громких историй – то, как она снабдила Габи Делис, французскую театральную актрису, полным гардеробом ночных рубашек и пеньюаров, которые та носила, когда за ней ухаживал король Португалии. После этого все в кругу Мэдди заказали похожие облегающие шелковые наряды, хотя никто, насколько она знала, не осмеливался их носить.

– Сможем задействовать мистера Флетчера и мистера Стеда – что они сидят, словно дамы на балу без кавалеров, – заметила Люси.

– Я гораздо опытнее как наблюдатель, нежели как игрок, – отозвался Стед со свойственной ему отчужденностью.

– А я слышала совсем иное, – парировала Люси, изогнув идеальную бровь.

Мадлен понимала, на что та ссылается: опыт Стеда как журналиста. А в частности, скандал с Элизой Армстронг. Об этом знали все. Все об этом перешептывались. Что он был отнюдь не только наблюдателем. Как он инкогнито нанял служанку – девочку тринадцати лет, знаете ли, – и увел ее на ночь в публичный дом, и все это ради «исследования». Стед намеревался разоблачить легкость, с которой в цивилизованной Англии, прямо у всех под носом, велась секс-торговля. А добиться ему удалось лишь волны подозрений и возмущений среди высших кругов.

Если подумать, это было очень по-американски.

Однако произошел этот случай еще до того, как Мэдди родилась, и мысли о нем вызывали у нее беспокойство. Ей вновь вдруг захотелось перенестись к своим настоящим друзьям, домой. Шесть месяцев путешествия – это ужасно долго.

Ее внезапно охватило желание, отчаянное желание убраться с этого корабля.

– В любом случае я не люблю бридж, – говорил Джек. – Всегда считал, что женщины куда искуснее в подсчете карт, нежели мужчины. Еще одна женская загадка.