Нашлись женщины, не забывшие клуба в старом ярмарочном амбаре на Погосте.
— Тебе, Макора Тихоновна, попредставляться захотелось? Смотри, чтобы топором не зарубили, как тот раз Митя Бережной…
Девчата табуном около Макоры.
— Верно, верно, надо клуб. Сезон длинен, хоть попляшем, потопаем вечерами, и то занятие. Зачинайте, Макора Тихоновна, мы все поможем.
Нашлась поддержка и среди пожилых женщин.
— А что, девоньки, клуб-то бы и не мешал…
— Хоть на люди порой выйдешь…
Макора дала наговориться всем. Потом сообщила:
— У нас и музыканты есть. Вы и не знаете, что наша Пчелка в консерватории училась…
И пришла очередь еще одному бараку, доживавшему свой век, преобразиться. Скопом его чинили, скопом белили, скопом мыли и чистили. А когда первый раз собрались в клубе да запели протяжные и голосистые старинные северные песни, многим пришлось прикладывать конец полушалка к глазам.
Васька Белый, едучи с Погоста, всю дорогу разъяснял встречным, что он такое везет.
— Не гроб ли у тебя, Василий? — спрашивали встречные, будто сговорясь.
— Эко дурень! Гроб… То ящик с музыкой. Пьяниной называется. Соображать надо. Человек трезвый не запоет. Верно? А пьяный — он тебе на все лады. Поминать Харламка (где-то он нынче, бедолага, в тюрьме нешто распевает), любая молитва поется на восемь разных голосов. Вот и этот ящик — сто голосов у него и сто подголосков, потому и пьяниной называется. Чуешь дело? Пчелка наша как заведет ящик, тут, брат, выносись, всякого радия громче и веселее. Она, не смотри что такая тощенькая, играть на музыке горазда. В Ленинграде она, говорят, училась. На консервных банках, что ли, выколачивала музыку. Так сказывали, мне что, я со слов передаю…
— На консервных банках музыка? Скажешь тоже.
— А что? Тут и фокус весь. Попробуй-ка ты, сыграй. А она, оказывается, играет. Да еще как!
— Ты, Вася, слышал звон, да не знаешь, что означает он. Она училась в консерватории, училище такое музыкальное…
— Я то и говорю, училище, на консервах, что ли…
Васька вез пианино бережно, на раскатах поддерживал сани за передок, под гору сводил лошадь под уздцы. Он знал, каких трудов стоило Макоре заполучить этот диковинный ящик. Его в свое время конфисковали у купчихи Волчанкиной, свезли на склад коопсоюза, и там он стоял, забытый всеми и никому не нужный. А когда Макора добралась до него, оказалось, что черный этот ящик числится на балансе и коопсоюзовское начальство ни за что не хочет его отдавать. Была Макора в районе, писала в область — без пользы. Хлопотал рабочком, хлопотали, комсомольцы — не помогло. Тогда Макора послала Ваську Белого:
— Поезжай на коопсоюзовский склад. Знаешь его? Забери там пианино, скажи, председатель велел. Понял? Так и сделай.
Ваську Белого учить не надо. Он приехал ко складу, потребовал пианино. Кладовщик удивился, кому это барахло понадобилось.
ebooksa