Перевернутый мир

– Больше ни слова, ни вздоха. Мы не полезем в сложный мир твоего отца. А теперь мой ответный секрет. Я нашла в интернете объявление Коли Смирнова о том, что он ищет «старинные штучки», чтобы повесить на стену или поставить где-то. Ему купили новую квартиру, и он болеет сейчас ее украшательством. Я позвонила. Предложила старинный кинжал и маленькую серебряную вазочку, ей лет сто, не меньше. Это все от моих предков. Он спросил: «Сколько?» Я ответила: «Договоримся».

Я застыла в холодном недоумении:

– Кира, ты подозреваешь сына Валерия в нападении на меня?

– Нет, конечно, успокойся. Но у него компания, там много всяких ребят, я изучила его аккаунт, читала их комментарии к постам о том, что с тобой случилось. Есть очень подозрительные люди. Коле, наверное, кажется, что они просто защищают его семью. Но я и их страницы изучила. Эти ребята по социальному статусу ниже Коли Смирнова. Они могут демонстрировать ему свою преданность, выслуживаться и даже надеяться на вознаграждение. Я знаю такой низкий тип. Короче. Катюша, лучше все же я, чем следствие.

В школу я брела уже на ватных ногах. Там мы в принципе победили. Просто я все видела и слышала как в тумане, даже собственный голос. Когда мы вышли, во дворе нас поджидала Маша.

– Я подслушивала, – радостно сказала она. – Супер, как вы вмазали ей. Когда вы сказали про прокурора, я чуть не опи́салась. Я теперь для вас все сделаю… Могу за чем-то сбегать. Батя может унитаз или кран притащить бесплатно.

– Спасибо, – сказала Кира. – Мы скажем, если что-то понадобится. А завтра зайди ко мне после уроков: сходим вместе в магазин, я кое-что почитала о том, как должна выглядеть девочка в четырнадцать лет.

– Мне скоро пятнадцать.

– Тем более.

Я сослалась на срочный звонок и понеслась домой. Закрылась в комнате: зубы стучали, руки тряслись. Успокоюсь – спрошу у папы, как можно все это прекратить. И их расследование, и самодеятельность Киры. Не могу это вынести. И даже не могу подумать о том, рассказать ли это Валерию. Мы в каком-то бешеном водовороте. Потом провалилась в тяжелый дневной сон, набитый чужими и знакомыми лицами. Проснулась и обреченно поняла: никого ни о чем просить не нужно. Никто меня не послушает, просто начнут все от меня скрывать. А это еще страшнее.

Валерий

Я пришел на студию и очень быстро заметил, что вокруг что-то происходит. Люди о чем-то шушукались, читали что-то в своих телефонах и планшетах. Это раздражало, мешало сосредоточиться. Я уже хотел было рявкнуть, приказать им все выключить. И тут ко мне подошла Настя, мой помощник.

– Валерий, – сказала она тихо. – Я правильно понимаю, что ты еще не читал это?

– О чем ты? Вы с ума все посходили? Я никогда не читаю сенсации в прессе.

– Валера, это немного касается тебя и точно Кати. Дать почитать?

– Нет. Изложи коротко, в основных чертах. Я не выношу журналистские тексты.

– Хорошо. Одно интернет-издание опубликовало расследование по поводу убийства женщины, в котором обвиняют полковника Павлова. Ты слышал об этом?

– Нет, разумеется. И при чем тут мы?

– Там сложная криминальная история. Оказывается, отец Кати, следователь Васильев, стал инвалидом из-за сознательной провокации этого Павлова. Есть подробности. В частности, у Павлова был мотив – отомстить Васильеву за посадку своего пасынка. И вот сейчас подозреваемый в убийстве женщины полковник заявил журналистке, что считает убийство своей любовницы и подлог улик против него местью Катиного отца. Я так поняла, что война между ними не прекращалась, и Васильев считает, что нападение на Катю было ее продолжением.

– Какой-то бред. Это безногий человек, как он мог сотворить такую дикость?