Мёнгиль подошёл к склону холма, на котором стоял дом Чхонёна, и вдруг услышал звонкий, переливчатый женский смех. Ему вторил мужской. На холм по дороге, ведущей из уездного города, поднимались двое: известный всей деревне пьяница и картёжник Пак Пхунсам и мать Чхонёна, тетушка Хван. На круглом, лоснящемся, довольном лице Пака сияла улыбка. Видно было, что он не очень-то трезв: он шёл чуть пошатываясь, глаза у него были красные, как у кролика.
Чуть ли не каждый день этот бездельник таскался в город, с утра до ночи дебоширил и пьянствовал, до рассвета резался в придорожных харчевнях в карты. И всегда он насмешливо улыбался, словно дразнил соседей: «Работайте, работайте, а я покуда в картишки сыграю!»
Рядом с ним, тоже улыбаясь, шла мать Чхонёна — ещё не старая, миловидная женщина с белым, незагорелым лицом и такими же белыми, изнеженными руками: сразу видно, что не очень-то утруждает себя работой.
Правда, вначале, когда они с Чхонёном только приехали, она работала, пожалуй, не хуже других. Но не прошло и месяца, как ей всё это надоело.
— Мне в город по делам надо,— всё чаще и чаще слышала от неё мать Мёнгиля.
Она пыталась поговорить с нерадивой женщиной, пристыдить её, да всё без толку.
Пак и тётушка Хван прошли совсем близко; в широкой улыбке у женщины блеснул во рту золотой зуб. Мёнгиля они не заметили: очень уж были поглощены беседой.
Идти или нет? Мёнгилю не хотелось толковать с Чхонёном в присутствии тётушки Хван и этого самого Пака. Он повернул было обратно, как вдруг увидел своего угрюмого однокашника. Согнувшись в три погибели, напряжённо глядя себе под ноги, Чхонён с битком набитым дровами чиге медленно спускался с горы. Мёнгиль сразу понял, что парень устал. Ещё бы: разве можно тащить в одном чиге столько дров!
— Чхонён!
Чхонён, вздрогнув, поднял голову и остановился как вкопанный. «Что ему надо?» — бросил он насторожённый взгляд на Мёнгиля. А Мёнгиль словно не замечал этого взгляда.
— Ты, я вижу, ходил за дровами? — дружелюбно улыбнулся он.
Чхонён кивнул и молча двинулся дальше, но Мёнгиль преградил ему путь:
— Погоди, Чхонён. Два слова… Да ты поставь чиге на землю, тяжело ведь…
Чхонён немного помедлил, словно раздумывая, уйти ему или остаться, потом, крякнув от натуги, снял с плеч чиге, опустил наземь и выжидательно уставился на Мёнгиля.
— Сядем!
Мёнгиль уселся на зелёную пушистую траву. Чхонён сел чуть поодаль, подставив свежему ветру разгорячённое лицо.
— Ты почему в школе не был? —не зная с чего начать, спросил Мёнгиль.
— Так…— пожал плечами Чхонён.— Дел много… Дрова пришлось рубить…
— Послушай! — волнуясь, заторопился Мёнгиль.— Ты бы сказал, мы бы тебе помогли — пришли бы все вместе после школы и помогли…
Чхонён ничего не ответил. Он сосредоточенно выдёргивал одну за другой тоненькие травинки и снова бросал их на землю с таким видом, будто занимался невесть каким важным делом.