- И далеко ее ферма?
- В часе пути отсюда.
- И все? – уточнил я.
Капо кивнул.
Я обернулся к Террини.
- Мы успеем доехать туда до темноты?
Террини посмотрел на хронометр.
- Да. Капо, поехали с нами, покажете нам дорогу.
Бухгалтер побледнел.
- Сейчас?
Я ободряюще хлопнул его по спине.
- Да. Сейчас.
Так как нас было теперь трое, мы взяли один из «Голиафов», стоявших у административного блока. Это была старая ржавая машина с эмблемой Муниторума, едва видной под слоем пыли. Капо завел мотор со второй попытки. Из выхлопной трубы грузовика вырвалось густое бурое облако прометиевого дыма. Капо нажал на педаль газа, прогревая мотор.
- Просто его нужно немного подбодрить, - сказал он, и грузовик тронулся с места.
Дорога шла мимо построек фермы, вдоль ряда амбаров, потом сворачивала в каньон, где тоже росли зерновые. Железная подвеска «Голиафа» никак не помогала смягчить нашу поездку. По дороге в сезон дождей прошла гусеничная машина, и вся дорога была взрыта, потом взрытая земля на жаре засохла до каменной твердости. «Голиаф» трясло так, что мы ощущали всеми костями каждую рытвину.
- Так вот, эта Мамма Джетт, - начал я, напрягая голос, чтобы перекричать шум мотора. – Вы сказали, она из освобожденных сервов?
- Да. Четвертое поколение. Ее предок был приговорен к рабскому труду за ересь сто тридцать лет назад. Ее освободили, когда срок наказания для его потомков истек.
- И сколько лет ей сейчас?
Капо фыркнул.
- Пятьдесят. Или шестьдесят. Не знаю. Вряд ли она сама знает.