— Я не успел.
— И как же теперь?
— Канарский с монетами отплывает вечером на пароме. В порту мы его перехватим.
— Но ведь он иностранец!
— Верно, — признал Антон. — Я и не собираюсь осложнять международные отношения. Пусть катится в свою Финляндию. Мне нужен только его багаж. Монеты — ценность историческая, и их нужно вернуть России.
— Ясно, — вздохнул Костя. — Значит, никого мы не поймали. Я чем-то могу помочь?
— Попробуй выяснить, как именно расплачивался Канарский с покупателем. Учти, он мог зарегистрировать виртуальный счёт на нынешнее имя — Юхон Мякинен. Сможешь?
— Попробую, — без энтузиазма пообещал Костя и отбился.
— А мы, лейтенант, будем готовиться к финальной встрече с Канарским, — обратился Антон уже к Болтухину. Пусть твои орлы пасут на этот раз и запасный выход из гостиницы, чтобы клиент снова не крутанул «буратино».
— Обижаете, кэп, — возмутился Болтухин. — Я в отделе ещё двоих ребят выпросил. Не опера — звери. Теперь и мышь не проскочит.
До самого вечера Пётр Канарский вёл себя исключительно ровно: до обеда бродил по набережной Невы и кормил чаек, затем два часа пробыл в «Северянине». На обратном пути к гостинице он зашёл в маленький магазинчик для художников и приобрёл баллончик бронзовой краски.
— Краска-то ему на фига? — в недоумении вопросил Болтухин, когда один из соглядатаев доложил о покупке.
— Это как раз понятно. Статуэтку помнишь? — спросил Антон.
— Ну?
— Донышко будет залито воском. Чтобы не привлекать к этой мелочи случайного внимания, Канарский решил покрасить воск медной краской.
— Это же, для лохов, кэп, — пожал плечом лейтенант. — Ногтем ковырнёшь и всё вскроется.
— Никто ковырять и не будет, — заверил Антон. — Нужный человек на таможне только сделает вид, что осматривает багаж.
— Блин, кэп, надо бы прессануть иуду, — возмутился Болтухин. — Позорит, так сказать, честь мундира.
Лейтенант был исполнен справедливого гнева.
— Обязательно, прессанём, — пообещал Антон. — Такие иуды могут быть весьма полезны на будущее. Зацепишь такого на крючок, считай, получил ценного информатора.