После самоубийства Аристомаха Пифагор часто уходил из общины и гулял в лесу, погруженный в свои мысли. Акенон подозревал, что во время этих одиноких прогулок философ обдумывал какие-то решения и теперь вызвал членов общины, чтобы сообщить результат.
Войдя в комнату, он увидел только один свободный стул. Молча присел на него, оказавшись рядом с Эвандром и Милоном.
Через некоторое время Пифагор поднял глаза.
— Я собрал вас, чтобы обсудить вопрос о преемственности.
Присутствовавшие молчали, напряженно ожидая, когда почтенный философ продолжит. Слово «преемственность» для всех было окрашено печальным оттенком поражения и прощания.
Пифагор выглядел измученным, но набрал в легкие побольше воздуха и произнес привычным глубоким голосом:
— Я послал гонцов во все общины. Через десять дней на вилле Милона мы проведем собрание. Уверен, что приедут все великие учителя, а также многие учителя высших степеней.
Милон молча кивнул. Неподалеку от Кротона у него имелся загородный дом, который он предоставлял братству всякий раз, когда Пифагор собирался устроить большое собрание. Это должно было стать самым важным в истории братства.
— На этой встрече, — продолжал Пифагор, — я назначу людей, которые должны сменить меня в управлении сообществом. Моя первоначальная идея заключалась в том, чтобы ту роль, которую я играл в течение тридцати лет, взял на себя один человек. Однако убийство нескольких кандидатов и серьезная опасность, нависшая над всеми нами, побудили меня принять решение о принципиально иной системе управления братством.
Присутствующие слушали его озадаченно. Пифагор обвел их взглядом одного за другим, затем продолжил:
— Я назначу синклит, в котором разные члены общины будут играть каждый свою роль, но при этом вес их голосов будет одинаков для любых вопросов, затрагивающих нашу жизнь. А еще назначу учителей, которые возглавят каждую общину. Кроме того, создам второй руководящий орган, подчиняющийся главному, он будет состоять из великих учителей всех общин. — Выражение его лица стало серьезнее. — Не буду вас обманывать. Роль второго органа будет заключаться в обеспечении выживания и единства братства в случае, если новое преступление унесет жизнь кого-то из нас.
Услышав последние слова, Акенон стиснул зубы. Он злился на себя за то, что не сумел заставить Крисиппа раскрыть, где прячется человек в маске.
— Эвандр, — сказал Пифагор, повернувшись к великому учителю, — на тебя возляжет наибольшая часть политического веса. Надеюсь, смогу помочь тебе в этой работе в течение нескольких лет.
— Да, учитель. — Эвандр смиренно склонил голову, догадываясь, что для него преждевременно брать на себя такую ответственность.
— Гиппокреонт будет поддерживать тебя и давать советы, особенно когда меня больше не будет среди вас.
Скромный Гиппокреонт кивнул. Он ненавидел политику, но прекрасно осознавал всю тяжесть их положения и ради братства готов был сделать все, что в его силах.
Пифагор на мгновение умолк, приводя в порядок мысли; в голову ему тут же пришло воспоминание о великих учителях, которых он потерял: Клеомениде, Дааруке, Оресте и Аристомахе.
Четверо из шести кандидатов умерли.
Последний, Аристомах, покончил жизнь самоубийством, когда Пифагор еще не успел пережить утрату Ореста. Смерть Аристомаха повлияла на него особенно тяжело. Он был для Пифагора беззащитным ребенком, математическим гением со слишком нежной душой. А еще — лучшим математиком, оставшимся в братстве. Он должен был возглавить научную часть дела.
Пифагор молчал, не догадываясь, что присутствующие ждут продолжения его речи. Самоубийство Аристомаха обнаружило страшные вещи. Человек, пославший ему свиток и подтолкнувший к самоубийству, обладал властью над разумом людей, и власть эта ужасала. Он уже доказал свои невероятные способности, заставив других членов братства убить Ореста, но природа Аристомаха, по мнению философа, была ближе к божественному, нежели к человеческому.
ebooksa