Убить Пифагора

Он прошелся по возвышению, выдерживая паузу, чтобы слова лучше дошли до слушателей.

— Ни я, ни кто-либо другой не станем решать эту задачу, — продолжал он. — Мы здесь потому, что осознаем всю тщету материального мира. И не изменим наши убеждения даже ради всех богатств Аида. С другой стороны, постоянное присутствие солдат в нашей общине должно напоминать нам о том, что мы находимся под угрозой и наша безопасность зависит от того, сможем ли мы сохранять единство и невозмутимость.

Учителя молча кивнули.

— А теперь ступайте к ученикам и помогите им правильно воспринять эту новость. Пусть это испытание послужит укреплению наших убеждений и мудрости. Будьте здоровы, братья.

Он сошел с возвышения и решительно направился к выходу. Прошел мимо учителей, но никто не решился сказать ему ни слова. Достиг дверей школы. Многочисленные ученики, собравшиеся под открытым небом, притихли. Пифагор остановился перед ними, чтобы сказать несколько слов. Наконец заговорил — сердечно, проникновенно, с нежной твердостью отца, наставляющего своих детей.

— Дорогие ученики, сегодняшнее утро мы, как всегда, посвятим учебе, пока солнце не достигнет зенита. Поскольку погода стоит отменная, вы со своими учителями встретитесь в садах, в роще или в портике гимнасия. Новостям, которые пришли к нам из Сибариса, будет отведено не более десяти минут. Остальное время должно быть посвящено темам, запланированным на сегодня.

Ученики покорно склонили головы, с облегчением слушая своего вождя. Его слова были для них воплощением мудрости.

Философ двинулся дальше по тропе в направлении гимнасия. В нескольких метрах позади следовали двое плечистых гоплитов. Пифагор по-прежнему считал, что над ними висит угроза, но пребывание в общине армии и отсутствие происшествий заставляли его прийти к выводу, что пока все спокойно, следует заняться неотложными делами.

Пришло время продолжить путешествия.

Он месяц откладывал поездку в Неаполис, город, расположенный на полпути между Кротоном и Римом. Предстояло решить, настало ли время для создания в Неаполисе общины. Кроме того, он ждал свежих новостей из Рима. Последние полученные сведения сбивали с толку. Сообщали, что нынешний царь Луций Тарквиний, деспот по прозвищу Гордый, столкнулся с трудностями из-за какого-то мутного дела.

Пифагор полагал, что традиционно энергичный и экспансивный Рим в ближайшие годы сыграет важную политическую роль. Чтобы оставаться с городом в хороших отношениях и, возможно, в будущем привлечь его на свою сторону, он поддерживал тесные контакты как с царской семьей, так и членами оппозиции. Победители политических конфликтов часто проводили важнейшие государственные реформы. Такие моменты перераспределения власти могли быть выгодны для усиления братства.

«Престол шатается, — размышлял Пифагор. — Мы должны быть ближе к Риму, чем когда-либо прежде».

Глава 50

3 июня 510 года до н. э

— Ты уверена, что в награду он предлагает именно золото, а не серебро? — недоуменно спросил Акенон. Он не мог поверить в то, что только что поведала ему Ариадна.

Она кивнула, давая ему время осознать новость. Первоначальное недоверие Акенона было вполне объяснимо. Никто из присутствовавших на собрании не верил тому, что слышал, пока философ трижды не повторил огромную сумму.

Акенон изо всех сил старался осознать размер награды, предложенной Главком.

Она в десять раз превышала его собственный вес, да еще в золоте!

Он думал о сибарите, о его обильной плоти и оплывшей фигуре. К тому же Главк был высок ростом. Скорее всего, в нем было не менее ста пятидесяти килограммов. Помноженный на десять, объем приза составлял тысячу пятьсот килограммов.

Тысяча пятьсот килограммов золота! Возможно ли, чтобы у кого-то было столько денег? Он продолжал расчеты, используя арифметические способности, которые отец заставил его развить, когда он был мальчиком и жил в Египте. Золото стоит примерно в пятнадцать раз больше серебра, а значит, награда Главка равняется двадцати двум тысячам пятистам килограммам серебра. Невероятно… Он вспомнил огромный дворец сибарита. Стены зала для пиршеств покрыты серебряными панелями. Частенько Главк украшал себя подвесками и толстыми золотыми браслетами. Серебра и золота было предостаточно в канделябрах, треножниках, инкрустациях, покрывающих мебель… Возможно, он в самом деле готов был сделать столь безумное предложение. Сибарис — самый богатый город, о котором когда-либо слышал Акенон, а Главк, несомненно, — самый богатый человек во всем Сибарисе.