— В чем дело? — спросил Акенон, когда они остались наедине.
— Пришло известие от человека, которого ты знаешь, — серьезно ответила она.
Голос Ариадны удивил Акенона. Он посмотрел на ее лицо и понял, что она чем-то потрясена. Коротко кивнул, чтобы она продолжала, и внимательно выслушал подробный рассказ.
Чуть позже Акенон лишь покачал головой, не в силах отделаться от изумления.
Глава 48
3 июня 510 года до н. э
Пиршественный зал Главка, казалось, пострадал от землетрясения.
Большинство столов и триклиниев исчезли. Остальные беспорядочными грудами лежали по углам. Полированные серебряные панели, прежде покрывавшие стены, валялись на полу, как груды осенних листьев. Посреди зала торчал полуметровый железный прут, вделанный в мраморный пол. К его верхнему концу была привязана веревка, которая тянулась по комнате, как змея. Противоположный ее конец крепился на остром металлическом штыре. Используя это устройство в качестве гигантского циркуля, на полу начертили идеальный круг, диаметр которого превышал длину прямоугольного зала. Чтобы круг замкнулся, Главк приказал снести стену, загораживавшую кладовую.
Вместо зала перед вошедшим Леандром предстал хаос. В течение полутора месяцев во дворце не устраивалось ни единого пира. Наказание Фессала и Яко положило конец ежедневным вечеринкам, а новая фаза безумия, поразившего его господина две недели назад, полностью изменила предназначение этого помещения. Теперь в нем царил круг — новое божество его хозяина.
«Моя роль тоже, наверное, изменилась», — с беспокойством подумал Леандр. Главк больше не нуждался в виночерпии. За две недели он не пригубил ни капли вина и едва пил воду и вкушал пищу.
«А началось все в тот странный момент, — с содроганием вспоминал Леандр, — когда хозяин неподвижно застыл перед статуей Зевса, как будто на него снизошло откровение». С тех пор Главк стал одержим изготовлением кругов все большего и большего диаметра, убеждая ремесленников, что они должны быть идеальны. Сейчас в зале имелось несколько таких деревянных кругов, их диаметр был менее двух метров, и они пролезали в дверь. Главк снова и снова замерял их мерной веревкой; затем производил какие-то расчеты и яростно швырял пергамент на пол, крича, что они слишком малы. К колоннам соседнего двора был прислонен круг высотой три с половиной метра. Но и его Главк отверг. Именно тогда он заставил кузнеца вделать железный прут в одну из драгоценных мраморных плит, выстилающих пол пиршественного зала. Затем приказал снести стену и целый день занимался тем, чтобы начертить на полу круг, чьи очертания отныне проходили по залу и частично по бывшей кладовке.
Леандр ничего не понимал, но был встревожен: что, если господин захочет начертить еще больший круг и в конечном итоге разрушит весь дворец?
Однако
Несколько дней Главк следовал абстрактным методам, используя серебряные панели на стенах в качестве письменных досок. Он выгравировал на них дуги и линии острым стилосом, который еще недавно служил для построения кругов. Царапал мягкую серебряную поверхность, пытаясь решить проблему квадратуры круга; то есть с помощью линейки и циркуля получить круг, чья площадь будет равна площади заданного квадрата.
«Если я получу его, получу и отношение», — загадал Главк.
Большую часть вычислений он выполнял в голове. Случалось, закрывал глаза и часами пребывал в созерцании мысленных образов. Иногда ему казалось, что решение вот-вот придет — так иным кажется, что нужное слово вертится на кончике языка; тогда он открывал глаза и принимался лихорадочно чертить. Однако вскоре вновь опускал стилос. Штрихи на серебряных пластинах отказывались сообщать ему какой-либо смысл. Он снова закрывал глаза, погружаясь в математическую вселенную идеальных прямых и кривых.
Клиенты, поставщики и партнеры Главка в отчаянии стекались к воротам дворца, но внутрь их не пускали. Правительство Сибариса было обеспокоено необычным поведением одного из своих главных представителей, однако и им не удавалось с ним побеседовать. Принимали — причем немедленно и в любое время — лишь тех, кто заявлял, что может помочь Главку решить задачу. Сибарит пообещал награду, сумма которой в первое время вызвала огромный поток претендентов; однако вскоре прошел слух, что Главк вовсе не был невеждой, которого можно обвести вокруг пальца, и отлично разбирался в математике, тех же, кто пытался его обмануть, приказывал высечь. Поток грамотеев мигом иссяк, что стало для Главка еще одним горьким доказательством того, что никто не знает решения задачи.
Он открыл глаза и увидел, что на гладкой серебряной панели, лежащей у него на коленях, не осталось живого места. Он повернул панель и несколько секунд рассматривал ее покрытую царапинами поверхность. Наконец что-то проворчал и отбросил в сторону. Металлический звон прокатился по залу. Главк решительно встал. Опершись на одно колено, он увидел, что его туника испачкалась и порвалась, но не удосужился спросить себя, сколько дней или недель ее не менял. Вместо этого принялся расхаживать по залу со стилосом в руке, переходя от панели к панели. Осмотрев их, он понял, что все это время изображал один и тот же подход к задаче, не продвинувшись ни на шаг. Блуждания по математической вселенной не позволяли ему задумываться о земном. Он не нуждался ни в еде, ни в питье и более не чувствовал острую боль от воспоминаний о Яко.
Главк улыбнулся смутной улыбкой, которая тронула лишь губы, не оживив прочие части мясистой физиономии. Он чувствовал себя опустошенным.
Отвязал стилос от веревки и принялся царапать стены. На стенах можно было выполнять более обширные чертежи, чем на серебряных панелях. Постепенно их поверхность покрывали огромные круги, дуги и прямые, и это доставляло Главку удовольствие. Словно математические величины, которым с каждым днем все больше принадлежал его разум, защищали его от невзгод физического мира.