Оцепеневшие,

Нет.

Нужно открыть все. Каждый должен узнать. Сомнений много. Но нужно двигаться. Я должен что-то предпринять.

Холодное желтое солнце светит, птички чирикают. Во дворе играют дети, фрукты на столе. Настроение прекрасное.

Закуриваю.

– Что такой довольный?

– А с чего грустить?

Выдуваю дым себе на колени. Киваю Кириллу.

Открою людям глаза. Каждый должен иметь право выбора. Это теперь моя миссия, если хотите. У меня теперь есть цель.

– Даже не думай. – Кирилл двигает пальцем из стороны в сторону. – Очень плохая идея.

Я уже привык, что прыщавый знает, о чем я рассуждаю. Уже даже не злюсь.

Почему он против? Что плохого в правде?

– Почему плохая идея?

– Сам не понимаешь?

– Я понимаю одно: скрывать от остальных правду – преступление. И ни я, ни ты не имеем права молчать.

Кирилл смеется. Заливается. Словно отличный анекдот услышал.

– Что смешного?

– Не что, а кто, – говорит он сквозь смех. – Ты смешон. Клоун.

Все с ним ясно. С ним невозможно разговаривать. Я не собираюсь выслушивать дегенерата, иду к выходу.

– Нельзя! – Он резко перестает смеяться.

Я останавливаюсь посреди комнаты, но не оборачиваюсь. Стою, жду, что он дальше скажет.