Оцепеневшие,

22
18
20
22
24
26
28
30

Заперто.

Еще раз дергает – не открывается.

– Н-ну ж-же. Д-давай от… от-ткрывайся!

Он стучит в дверь ногой, молотит кулаками и зовет санитара. Кирилл оттаскивает Открывалку от двери, но поздно.

Слышится звон ключей, и в палату входит огромный санитар.

– Что случилось? – спрашивает он сухо.

Заика шепотом говорит Кириллу, что он выполнил уговор, дверь открыта и теперь он должен, нет, теперь он просто обязан спасти от Наполеона.

– Открывалка, ты олень!

– Чего шумим?

Убедившись, что с пациентами ничего не случилось, санитар грозит кулаком и закрывает за собой дверь.

Заика удивленно смотрит и не понимает, чем недоволен Кирилл. И почему это он обзывается.

Мы переносимся на улицу.

Теперь Киря показывает мне всю больницу с высоты птичьего полета.

Кажется, я начинаю понимать, что имела в виду Соня, когда говорила, что мои воспоминания ненатуральные. Словно их кто-то специально придумал.

Мы висим над крышей, Кирилл продолжает рассказ:

– Много лет, – говорит, – сколько, точно не помню, я провел в этой тюрьме. Много долгих дней я слушал заикания соседа и отдавал пилюли Императору. Каждую минуту проводил в рассуждениях и поиске ответов.

Искал решение. И оно открылось.

Нежданно-негаданно.

– После обеденного сна, – говорит веселый доктор. Он летит мне навстречу, машет руками, как чайка.

Летит над крышей и продолжает рассказ: