Оцепеневшие,

Ничего.

Прыщавый замечает, что я на него смотрю. Скручивает неприличный жест и тыкает в зеркало своим кривым средним пальцем. А мамаша хихикает.

Куда мир катится?

Лет через пять она, конечно же, еще вспомнит, горько поплатится и задумается. А может, надо было больше внимания уделять воспитанию? Плевать, не мое дело.

Не реагирую.

Через пятнадцать минут просто распрощаюсь. Распрощаюсь и больше никогда не увижу этих.

«Всего доброго, мэм». «Приятного вечера, сэр».

Они сами себя наказывают, еще просто этого не понимают.

Девушка подтягивает юбку, к слову, и так не самую длинную, обнажает колени и перекидывает ногу за ногу. Кокетливо ерзает, трется и облизывает губы.

Насмотрелась нуар-фильмов. Чокнутая.

Видит, что на нее смотрю, и все дразнит, дразнит.

Хах. Я тертый калач. Дразнит она. Заплатить все равно придется. Я на такое не поведусь. Чокнутая самка с потомством.

Прыщавый гладит голое колено, нагло так шарит по ее ноге. Шлепает по ляжке и хохочет. Девушка взвизгивает и хихикает, радуется.

Мелкий хватает ее за волосы, притягивает и целует. По-настоящему. Присасывается и, причмокивая, впивается брекетами ей в лицо.

Та постанывает от удовольствия.

Фу, мерзость!

Жму на тормоз.

Колеса визжат. Машина рывком останавливается. Пассажиры врезаются в спинку сиденья.

Пытаюсь подавить рвотный рефлекс.

– Дорогой, прекрати. Видишь, водила злится. – Девушка отодвигается на «безопасное» расстояние от прыщавого. – Езжай! Что встали?