Ничего.
Прыщавый замечает, что я на него смотрю. Скручивает неприличный жест и тыкает в зеркало своим кривым средним пальцем. А мамаша хихикает.
Куда мир катится?
Лет через пять она, конечно же, еще вспомнит, горько поплатится и задумается. А может, надо было больше внимания уделять воспитанию? Плевать, не мое дело.
Не реагирую.
Через пятнадцать минут просто распрощаюсь. Распрощаюсь и больше никогда не увижу этих.
«Всего доброго, мэм». «Приятного вечера, сэр».
Они сами себя наказывают, еще просто этого не понимают.
Девушка подтягивает юбку, к слову, и так не самую длинную, обнажает колени и перекидывает ногу за ногу. Кокетливо ерзает, трется и облизывает губы.
Насмотрелась нуар-фильмов. Чокнутая.
Видит, что на нее смотрю, и все дразнит, дразнит.
Хах. Я тертый калач. Дразнит она. Заплатить все равно придется. Я на такое не поведусь. Чокнутая самка с потомством.
Прыщавый гладит голое колено, нагло так шарит по ее ноге. Шлепает по ляжке и хохочет. Девушка взвизгивает и хихикает, радуется.
Мелкий хватает ее за волосы, притягивает и целует. По-настоящему. Присасывается и, причмокивая, впивается брекетами ей в лицо.
Та постанывает от удовольствия.
Фу, мерзость!
Жму на тормоз.
Колеса визжат. Машина рывком останавливается. Пассажиры врезаются в спинку сиденья.
Пытаюсь подавить рвотный рефлекс.
– Дорогой, прекрати. Видишь, водила злится. – Девушка отодвигается на «безопасное» расстояние от прыщавого. – Езжай! Что встали?