Контрудар

Наконец конь с ходившими ходуном боками круто оборвал скачку. Штольц пулей вылетел из седла. Напрягая силы, он стал на ноги и бросился догонять Кнафта. Сделав нечеловеческий скачок, ухватился за его стремя.

— Сдафайсь, большефик! — все остервенелей орали врангелевцы.

Штольц, не выпуская из рук стремени, скакал рядом с конем Кнафта. На ходу он отстегнул шашку, болтавшуюся меж ног.

Кнафт безжалостно хлестал коня по бокам, по голове, по глазам. Теряя надежду на спасение, освободил из стремени ногу и изо всей силы нанес удар по руке юноши.

Мика, потеряв опору, грохнулся оземь, вскочил и снова бросился бежать вдоль Сиваша.

Почувствовав у самого уха тяжелое дыхание коня, он закрыл глаза руками и крикнул: «Мама, маменька!» На миг ему показалось, что кусок отвалившегося солнца ожег ему мозг.

Врангелевцы нагнали и бывшего адъютанта.

— Не рубайте, я ваш, я ваш, — выпустив поводья и подняв руки, в отчаянии забормотал бывший земгусар.

— Доннерветтер, — прохрипел конногвардеец и на полном скаку металлической пикой проткнул Кнафта насквозь.

Отрезанный от эскадрона, отбивался, став спиной к Сивашу, Петр Дындик. Два раза он рвал полукруг гранатами, но врангелевцы не отступали. Налетев с разгона на колониста, моряк выхватил из его рук пику и завертел ею вокруг головы.

Несколько раз конногвардейцы порывались вперед. Один из них, сняв с плеча винтовку, прицелился, но офицер скомандовал:

— Отставить.

С пикой в руках он приближался к командиру эскадрона.

Подбадриваемые Твердохлебом, всадники бросились вперед, прорвали линию белых и устремились на помощь комэску, но, атакованные свежими силами, отхлынули назад.

Оставляя за собой стену яркой пыли, двигались рысью разделенные широкими интервалами эскадронные колонны Донецкого полка.

— Скорее, скорее, командир! — торопил Ромашку Булат. — Наши «драгуны» окружены…

Офицер конногвардейцев, завертев вокруг головы пикой, двинулся на Дындика. Захрапели кони и, злясь друг на друга, поднялись на дыбы.

— Па-аслушайте! Сдавайтесь, э, Петр Мефодьевич, — услышал моряк знакомый бас.

— Эх ты, кобель-барбос! Попробуй возьми меня! — зло крикнул Дындик, узнав офицера.

— Сдавайсь, за отвагу мы тебя, э, Джек Лондон, оставим в живых.