Контрудар

— Живем здорово, в Казачке дела хороши, очень даже хороши, да вот жить никак невозможно, — кивнул он на дом помещика. — Хочу проситься до вас. Да я не один. Тут у меня дружков несколько, и они согласные вступить в красное войско.

— Вот и подмога, — радовался Твердохлеб. — На замену мадьярам.

— Одни уходят, другие приходят. Так питается костер гражданской войны, — философски заметил Иткинс.

— Какие такие мадьяры? — удивился Епифан, подзывая рукой молоденьких односельчан, стоявших поодаль с походными торбами за плечом.

— Это такой смелый, как и мы, народ, который поднялся с оружием против своих буржуев, — ответил Слива. — Как тебя по отцу?

— Кузьмич. Епифан Кузьмич…

— Епифан Кузьмич, айда в наш взвод, — позвал новичка Слива. — И ты и вся команда. В обиде не будете.

— Брось, мадьяр, пойдем к нам, — приглашал новичка Кашкин. — У нас и лошадки для вас сыщутся…

— Наш Епифан Кузьмич, как генерал Скобелев, в плаще, — шутили бойцы, теребя худое рядно, накинутое на плечи новичка.

Дивизион выступал. Выстрелы приближались, уже трещали близко, где-то на южных подступах к селу.

На балконе, насупившись, стоял старик мельник.

В рядах, налегая босыми ступнями на стремена, качались в седлах добровольцы из села Казачка.

19

Парный боковой дозор, высланный тыльной заставой, следовал молча глухим проселком. Старший дозора Селиверст Чмель, зажав в левой руке поводья, а в правой снятый с плеча драгунский карабин, не спускал глаз с дальних бугров, на которых еще недавно гремели выстрелы арьергарда. На них уже маячили силуэты шкуровцев.

Спускаясь в широкую лощину, проселок привел красноармейцев к одинокому хутору. Сначала показались широкие кроны густых лип, а потом, словно взятая морозом, белая под оцинкованным железом крыша избушки. За ней виднелись ярко окрашенные ульи пасеки.

— Не иначе, товарищ Чмель, кого-то на мед потянуло! — воскликнул младший дозорный, заметив привязанного к ограде коня. — Посмотрим, нашего или беляка? А может, то обратно Васька Пузырь к пчелкам сунулся?

— Ты што, очумел! — отозвался Чмель. — Это же Гнедко Индюка.

— Вот как, а я не познал Гнедка. И занесло же сюда Ракиту! Не вздумал ли он переметнуться до кадюков?

— Чудило! Тут же его зазноба. Ешо когда стояли в Казачке, он частенько сюды нырял. Баба что надо, медовая. Заехал, видать, проститься. Когда еще встренутся!

— Слыхать, он, Ракита, падок до солдаток.