Счастливый человек

Скрипач угасал. У постели егоСошлась профессура. По хмурым лицамПонятно было даже сестрицам,Что сделать нельзя уже ничего.И старший, почти на весь мир светило,Вздохнул, огорченно пожав плечом:– Как жаль, что с прекраснейшим скрипачомСудьба так безжалостно поступила…Ну что здесь наука придумать может?Увы, к сожаленью, хирург не маг!И скальпель вновь уже не поможет,А все остальное уже пустяк!..Ушли, разговаривая сурово.И вряд ли хоть кто-нибудь догадался,Как в тихой палате взгляд у больногоЖелезной решимостью наливался.Потом, на обходе, вопрос упрямо:– Профессор, прошу… только твердо и прямо:Сколько недель у меня еще есть? —И честный ответ: – Я не Бог, не гений…Но если жить тихо и без волнений,То месяцев пять, а быть может, шесть…– А если… А если все же волненье?И даже предельное напряженье?Тогда усложняется разговор?– А если волненье? Тогда простите…И тут ни с кого уже не взыщите… —И вышел, нахмурившись, в коридор.Что в мире артисту важней всего?Нет, время не значит тут ничего,Ведь жизнь – это труд, впрессованный в чувства!А если точнее еще сказать,То все, что имеешь, не жаль отдатьЗа миг, за редчайший накал искусства!Гудит в напряженье громадный зал,Уж свет исступленно гореть устал:Бинокли, цветы, пестрота нарядов…Зал переполнен, он дышит… ждет:Когда, наконец, маэстро шагнетСюда, под скрещение сотен взглядов?!И вот, словно вдруг одолев предел,Он даже не вышел, а пролетел,Встал у рояля, прямой и гибкий,Весь – светлых и радостных чувств исток,В приветственном жесте вскинул смычок,Бросая в бушующий зал улыбки.И тут же вдоль кресел пополз змееюШепот: – Да он же здоров, как Бог!А нам говорили, маэстро плох…Ну вот ведь как лгут болтуны порою!..Скажите мне: сколько бывает рукВ час вдохновенья у музыканта,В главный, сияющий миг таланта?Две? Двадцать две? Или двести вдруг?!И кто догадается, сколько волиОбязан собрать человек в кулак,Чтоб, выпив все средства от дикой боли,Стоять и сиять, точно вешний стяг!Да что там стоять?! Не стоять, а взвитьсяНад залом, людьми, над самим собой,Всей страстью искусства и всей душойРассыпаться, сгинуть и вновь родиться!Швырнул виртуоз огневой каскадИз муки, восторгов и бури счастья.И был он сейчас здесь верховной властьюИ каждому сущему друг и брат!Звездам берлинским впору упастьНынче к ногам скрипача России!А слезы в глазах – это только частьЧувств, затопивших сердца людские!Назавтра – газеты! Тучи газет:«Маэстро, исполненный вдохновенья!»,«Огромный успех! Артистизм, горенье!»,«Удач ему новых на сотни лет!»Но много ли пресса о жизни ведала?Статьи чуть не плавились от похвал!Да только маэстро их не читал,Его на рассвете уж больше не было…1993

Разные натуры

Да, легко живет, наверно, тот,Кто всерьез не любит никого.Тот, кто никому не отдаетНи души, ни сердца своего.У него – ни дружбы, ни любви,Ибо втайне безразличны все.Мчит он, как по гладкому шоссе,С равнодушным холодком в крови.И, ничьей бедой не зажжено,Сердце ровно и спокойно бьется,А вот мне так в мире не живется,Мне, видать, такого не дано.Вот расстанусь с другом и тоскую,Сам пишу и жду, чтоб вспомнил он.Встречу подлость – бурно протестую,Ну, буквально лезу на рожон!Мне плевать на злобную спесивость,Пусть хоть завтра вздернут на суку!Не могу терпеть несправедливостьИ смотреть на подлость не могу!Видимо, и в прошлом, и теперьДал мне Бог привязчивое сердце,И для дружбы я не то что дверцу,А вовсю распахиваю дверь!Впрочем, дружба – ладно. Чаще проще:Где-нибудь на отдыхе поройСвел знакомство на прогулке в рощеС доброю компанией живой.Встретились и раз, и пять, и восемь,Подружились, мыслями зажглись,Но уже трубит разлуку осень,Что поделать? Жизнь – ведь это жизнь!Люди разлетелись. И друг друга,Может, и не будут вспоминать.Только мне разлука – злая вьюга,Не терплю ни рвать, ни забывать.А порой, глядишь, и так случится:В поезде соседи по вагонуЕдут. И покуда поезд мчится,Все в купе успели подружитьсяПо дорожно-доброму закону.А закон тот вечно обостряетЧувства теплоты и доброты.И уже знаком со всеми ты,И тебя все превосходно знают.Поверяют искренно и тихоВорох тайн соседям, как друзьям.И за чаем или кружкой пиваЧуть не душу делят пополам.И по тем же взбалмошным законам(Так порой устроен человек) —Не успели выйти из вагона,Как друг друга в городских трезвонахПозабыли чуть ли не навек!Вот и мне бы жить, позабывая,Сколько раз ведь получал урок!Я ж, как прежде, к людям прикипаю,И сижу, и глупо ожидаюКем-нибудь обещанный звонок.А любви безжалостные муки?!Ведь сказать по правде, сколько разЛгали мне слова и лгали руки,Лгали взгляды преданнейших глаз!Кажется, и понял, и измерилМного душ и множество дорог,Все равно: при лжи не лицемерилИ, подчас, по-идиотски верилИ привыкнуть к лжи никак не мог.Не хвалю себя и не ругаю,Только быть другим не научусь.Все равно, встречаясь, – доверяю,Все равно душою прикипаюИ ужасно трудно расстаюсь!..Ну, а если б маг или святойВдруг сказал мне: – Хочешь, превращуВ существо с удачливой душой,Сытой и бесстрастно-ледяной? —Я сказал бы тихо:– Не хочу…1993

Раздумье о времени

Какой в нашем детстве огромный день:Читаешь, сразишься в бильярд, побегаешь,Покуда вечерняя ляжет тень —Тысячи разных дел переделаешь.И сбегать в кино, и успеть подраться,Слетать в драмкружок и курнуть табак,В футбол погонять, целый день купаться,А после с Айвенго на подвиг мчатьсяИ слазить в подвалы и на чердак.И сколько же, сколько еще всего,Что ты перечувствуешь и успеешь!И это лишь малая часть того,Что в детстве ты за день свершить сумеешь!И как ты ни поздно придешь домой,А спать все не хочется почему-то…Да, день в нашем детстве – как мир, большой,А ночь – ну буквально одна минута!А после, глядишь, середина сверкнет,И дни, как листва под дождем, намокли.Вот тут все иначе совсем пойдет,И мир повернется наоборот,Как в перевернутом вдруг бинокле.Вся жизнь будто в странном кино снимается:Теперь уже ночь все властней витает,А день все сжимается и сжимается,А день все отчаянней убывает.И мысли, редея, уходят прочь,И время меняется почему-то.Бессонно и тягостно длится ночь,А день – ну буквально одна минута!Все у́же ползущая вниз дорога,А жизнь очень странной какой-то стала:Когда вспоминается очень много,А вот совершается очень мало…А кончится чем? Да, конечно, тем,Что, полные злости, ночные тениСначала сожмут ваш день до мгновений,А после проглотят уже совсем.Так как же поярче прожить на свете?А так: никогда людей не смешить,Стараясь под юность себя рядить,А жить сообразно своей анкете.Однако пусть в мире сто тысяч сложностей,Но если сражается человек,Он столько откроет в себе возможностей,Каких пессимист и не знал вовек.Весь век до своей неизбежной тризныОн в силах всегда ощущать в кровиИ счастье работы, и счастье любви,И счастье упругой и жаркой жизни!А плюс еще в главное верьте средство:Что после того, как сметет вас тень,Вы, снова родившись, шагнете в детство,Где брызжет в лучах бесконечный день!1993

«Есть ли средство, чтоб быть красивым…»

– Есть ли средство, чтоб быть красивым? —Молодец спросил мудреца.– Будь же искренним до конца,Что мне сделать, чтоб стать счастливым?– Ладно, сын мой. Могу ответить:За богатствами не гонись.Знай: чтоб счастье на свете встретить,Есть прекрасный совет: женись!– О, спасибо тебе, мудрейший!Но позволь и еще спросить:Есть один человек подлейший,Враг мой, самый на свете злейший.Как острей ему отомстить?– Ладно, дам и второй совет:Чтоб страдал он и век казнился,Злее муки на свете нет:Сделай все, чтобы он женился!1994

Каждому свое

Свинарю на мягком сене в хлевеСнится сладкий сон о королеве.А король на золоченом ложеРядом с королевой грезит тоже.Он мечтает, словно о подарке,Об упругой молодой свинарке.Он бы к ней сошел. Но этикетВыше королей с древнейших лет.Если о мгновениях блаженстваЦарь и раб способны лишь мечтать,Значит, мир наш, следует сказать,Все еще далек от совершенства.Но кому же в этом мире все жеСлавно жить и ныне, и вовек?Да тому, кто спит на скромном ложе,Не король, не раб и не вельможа,А простой и добрый человек.1994

Юбилейные строки

«Уж двадцать с гаком дружим мы с тобою», —Писал тебе когда-то я, дружище.Теперь же этой дружбе, я не скрою,Аналогов, пожалуй, и не сыщешь.Сегодня чувств почти что не хранятИ дружба – чаще так – пятиминутка.А наша дружба – это уж не шутка,Подумать страшно: целых пятьдесят!И я уверен в том, мой дорогой,Что стаж подобный следует назвать бы,Как у супругов золотую свадьбу,С таким же правом «дружбой золотой»!И что скрывать: когда-то нам казалось,Что будут вечно волосы как смоль,Однако смоль припорошила соль,А вот теперь и соли не осталось…Но нету в том существенного зла,Коль сердце так же неподкупно бьется,И совесть в нас по-прежнему цела,И дружба настоящей остается!Мы жизнь не обходили стороной,Страдали, и смеялись, и грешили,И восхищались дамами порой,И рюмку мимо рта не проносили…И хоть живем не очень-то спокойно,Но веруем, воюем и поем,И пусть не знаем, сколько проживем,Но только знаем: проживем достойно!Над скатертью хрустальный перезвон,Улыбки – ярче праздничных плакатов!Давай же, друг, поднимем тост за жен,За наших самых лучших в мире жен,Тех, что мудрей всех кантов и сократов!Какие б жизнь ни подносила тайны,Жена всегда решение найдет.И если сделать все наоборот,То результаты будут гениальны!Бегут года, к морям несутся реки,А нам, с жизнелюбивою душой,К чему скрывать, хотелось бы с тобойПожить еще и в двадцать первом веке!А если нет, и будет все не так,И в завтра нам не выдадут билета,Мы улыбнемся: «Ничего… Пустяк!»И, вскинув нашу дружбу, словно стяг,Шагнем в обнимку в зарево рассвета!1994

Отсчеты времени

А. Г. Гладышеву

Друзья мои! Когда в скучнейшем бытеВдруг загорятся радости огни,Тогда не торопите ваши дниИ время, ради бога, не гоните!А чтобы свет, проникший в вашу грудь,Как можно дольше оставался с вами,Старайтесь время как бы растянутьИ радость пить короткими глотками.А если беды, как из-за укрытья,Начнут вас грызть все яростней и злей,Вот тут событья бурно торопите,Нахлестывая дни, как лошадей!Тут не годится медлить и кружить,И сколько б горе ни пыталось выть,И как бы ветер ни терзал порою,Но злое время надо проскочить,Чтоб беды оказались за спиною.Но вот когда и радость вдалеке,И беды тоже не клюют по темени,То лучше плыть по жизни и по времениСпокойно, словно лодка по реке.И лишь когда с несокрушимой властью,Ломая все преграды на пути,Девятым валом вдруг ударит счастье,Вот тут забудьте, как себя вести!Не спрашивайте: силою какою?Надолго ль, нет вам этот праздник дан?Кидайтесь в счастье разом с головою,Как со скалы в бездонный океан!И никакой не выразит языкТого, что жизнь вдруг щедро удостоит.Ведь счастье, если даже это миг,Оно порою целой жизни стоит!<1994>

Двадцать первое марта

Сегодняшний день называется так:«День весеннего равноденствия».И что же? Неужто такой пустякДостоин какого-то там приветствия?!Но я его славить готов без конца!Он ярок, хоть утром слегка морозен.Ведь нынче на свет родились три певца,Три самых великих эстрадных певца:Вертинский, Утесов и Козин.А что я всем этим хотел бы сказать?Отвечу: в такое вот утро весеннееДовольно три имени этих назвать,Как втрое поднимется настроение!21 марта – 1 апреля 1995 г.Красновидово – Переделкино

Преступление и наказание

Однажды парком в предзакатный часШла женщина неспешно по дороге.Красавица и в профиль, и анфас,И в глубине зеленоватых глаз —Одна весна и никакой тревоги.Была она как ветер молодаИ, видимо, наивна до предела,Иначе б непременно разгляделаТри тени за кустами у пруда.Не всем, видать, предчувствие дано.Тем паче, если не было примеровЧего-то злого. В парке не темно,И шла она уверенно в киноБез всяческих подруг и кавалеров.Но быть в кино ей, видно, не судьба:Внезапно с речью остроэкзотичнойШагнули к ней три здоровенных лбаС нацеленностью явно эротичной.Один промолвил, сплюнув сигарету:«Она – моя! И споров никаких!»Другой: «Ну нет! Я сам сожру конфету!»А третий хмыкнул: «Мы красотку этуПо-дружески разделим на троих!»Закат погас, и в парке стало хмуро.Вдали сверкнули россыпи огней…«Ну, хватит! Брось таращиться, как дура!Ступай сюда в кусты!» И три фигуры,Дыша спиртным, придвинулись плотней.«Ребята, что вы?!»… Голос замирает,А трое смотрят хмуро, как сычи.«Вы шутите? Ну что вас раздирает?!» —«Мы шутим? Да серьезней не бывает!Снимай же все что надо и молчи!»Один дохнул: «Заспоришь – придушу!Сейчас исполнишь все, что нам угодно!Чтоб выжить – покажи, на что способна!»Она вздохнула: «Ладно… Покажу!»Неторопливо сбросила жакеткуИ первому, уже без лишних фраз,Ребром ладони яростно и меткоПо горлу – словно сталью: раз! И раз!И вновь – удар! «Теперь души, скотина!»И тут буквально чудо наяву:Почти со шкаф величиной, мужчинаКак сноп мгновенно рухнул на траву!Другой, взревев, рванулся к ней навстречу,Но тут – прием и новый взмах рукой!И вот уже второй за этот вечер,Как бык, уткнулся в землю головой…А третий, зло зубами скрежещаИ целясь впиться в горло пятернею,Вдруг резко вырвал нож из-под плащаИ прыгнул кошкой с бранью площадною.Она же резко вымолвила: «Врешь!»И, сжавшись, распрямилась, как пружина.И вот, роняя зазвеневший нож,На землю третий грохнулся детина.И тут, покуда, ползая ужом,Они стонали, мучаясь от боли,Она, как вспышка воплощенной воли,Шагнула к ним с подобранным ножом.«Ну что, мерзавцы? Отвечайте, что?!Насильничать решили? Дескать, сила?Скажите же спасибо мне за то,Что я вам жизни нынче сохранила!Сейчас я вновь в кинотеатр иду,А ровно через два часа – обратно.Однако же прошу иметь в виду:Чтоб даже духу вашего в садуЗдесь просто близко не было. Понятно?!А притаитесь где-то за кустом,Тогда, клянусь, что я на этом местеЛишу вас вашей жеребячьей честиВот этим самым вашим же ножом!А если ж вдруг найдете пистолет,Намного хлеще сыщете ответ:Ведь я кладу почти что пулю в пулюИ рисковать вам даже смысла нет!»Чуть улыбнувшись, строго посмотрела,Губной помадой освежила рот,Неторопливо кофточку наделаИ легким шагом двинулась вперед.Шла женщина спокойно и упрямо,И строгий свет горел в ее глазах,А сзади три насильника и хама,Рыча от боли, корчились в кустах…О, люди! В жизни трудно все предвидеть!И все-таки не грех предупредитьМужчин, способных женщину обидетьИ даже силу где-то применить:Чтить женщину есть множество причин:Когда умом, да и силенкой тожеОна сегодня часто стоить можетИ двух, и трех, и пятерых мужчин!8 марта 1995 г.

Если поезд ушел

Не беги за поездом ушедшим.Надо помнить жизненную суть:Все, что было сделано в прошедшем, —Никому на свете не вернуть!Спит сосна в пушистом полушубке,Вьюга шепчет, словно по складам:– Люди! Совершенные поступкиНе подвластны никаким словам!Значит, глупо биться лбом о стенку:Что свершилось – навсегда ушло.Мы тут можем только дать оценку,Искреннюю, честную оценку,Твердо взвеся и добро, и зло.Разве плохо взять и повиниться,Глядя в чей-то напряженный взгляд?И увидишь: чудо совершится,Сердце чистым светом озарится,И твой грех, конечно же, простят.А захочешь мудрости старинной —Разверни Евангелье. И вотТы прочтешь, что головы повиннойСудный меч вовеки не сечет.Ну, а коль на искренность живуюВдруг язык решиться не готов —Плюнь на все и лги напропалую,Твердо веря в подлость удалую,Что на свете хватит дураков!1 января 1996 г.Красновидово

«Молодые» седины

Одной многоопытной даме

Вам, право же, давно уже не тридцать,Вам – много больше, да еще с лихвой!Так не пора ль уже остановитьсяИ, честно говоря, остепениться,Чтоб не смеялись люди за спиной!Неужто же душа не понимает,Что то, что в двадцать может окрылить,То в сорок пять заставит загрустить,А в шестьдесят иль семьдесят пугает…Лишь в юности – улыбка до небес,А в сорок – реализм души и тела.Но там хоть что-то есть и от чудес,А дальше – седина и жир телес,И вообще совсем иное дело.Никто не в силах оседлать судьбу,И время вспять не повернуть вовеки,И сколько с ним ты ни вступай в борьбу,Хоть плачь, хоть смейся, хоть кусай губу —Но все равно стареют человеки.Все в мире – сообразно и по росту:Цветы – весной, а в осень – стужь и мгла.Когда же голова белым-бела,Рядиться в юность жутковато просто…Зачем сейчас веду я эту речь,Напоминая про года и даты?Да чтобы вас, простите, уберечьОт всяческих насмешек пошловатых.Быть гордой даже молодость должна,Тем паче возраст уж давно не пылкий,Чтоб кто-нибудь за рюмкою винаНе оскорбил поганенькой ухмылкой.Коль юность где-то легковесно шутит —Нехорошо. Но в общем наплевать.Когда же старость телесами крутит,Тут впору и смеяться, и рыдать.Ну что ж вы все чудить не перестанете,Клянусь вам: вас же просто не поймут!Ведь то, чем вы сейчас располагаете,Возьмут на час. А после, понимаете,Назад супругу вашему вернут.А почему? Да ведь ежу известно,Что если сам себя продешевишь,То все другие, это скажем честно,Еще оценят более чем «лестно»,А та оценка, извините, – шиш!26 ноября 1996 г.Голицыно

Строгая вера

Не верь никому до конца на слово.Нет, верить-то, в общем, конечно, верь,Но жизнь так изменчива и сурова,Что слово, как золото, снова и сноваТы строго на пробу проверь.И даже, скажу по душам, и дажеПорой, где и места сомненьям нет,Проверь все равно! Чтобы яркий светНе обернулся вдруг черной сажей!Проверка порою обидна. Что ж!И даже горька. Абсолютно верно!И все же предательство или ложьСразят во сто крат тяжелей, наверно.Допустим, ты взял и проверил. И —Все честно. Ну просто нельзя честнее!И в сердце – то скрипки, то соловьи,И чувства отныне еще прочнее!А если проверил и… взрыв! И вдругСлова и поступки, ну все обманное.И самый любимый и близкий друг —Душонка лукавая и туманная…И все-таки лучше всю правду знатьКак можно раньше о человеке.Чем, мучась потом, по живому рватьИ горя изведать моря и реки!Мне скажут: «Нелегкая это задача —Жить, вечно сверяя слова с делами…»Отвечу: попробуйте жить иначеИ верить бездумно, души не пряча.А что будет дальше? Поймете сами!28 октября 1996 г.

Я правду собираю по частицам

Я правду собираю по частицам,Как каменщик, что строит этажи.Ищу ее, крупицу за крупицей,В густых завалах хитрости и лжи.Есть люди, что картины собирают,Другие – книги ищут и хранят;Те марки или пленки покупают,А эти все, буквально все подряд.А я, точа, как говорится, перьяИ веря, что лишь истина права,Всю жизнь ищу сердечное доверьеИ честные, правдивые слова.Все сущее, как трепетную повесть,Я мерю меркой выстраданных дней.А эту мерку называют Совесть,И все живое сходится на ней!Возможно, рок подобное творит,Но если Совесть в ком-нибудь созреетИ он отважно правду говорит,То в нем вдруг словно лампочка горитИ весь он даже внешне хорошеет!И наших чувств недолговечен век.Все, говорят, на свете быстротечно,Но счастье может длиться целый век,Когда с тобою рядом человек,Которому ты веришь бесконечно.И как мне горько, если мой знакомыйИль где-то, может статься, даже другНачнет о чем-то говорить и вдругСолжет спокойно и почти весомо.А я от лжи мучительно страдаю,Но вот стесняюсь обличить его.И так бывает стыдно за негоИ за себя, что это позволяю…А собеседник, видя, что идетЛюбая ложь, коль я не возражаю,Порой еще напористее врет,И спорить бесполезно. Понимаю.Но как же остро хочется порою,Устав от лжи бесчувственно-пустой,Пробыть хоть час с открытою душой,Где, словно луч с хрустальною водою,Сверкает правда рыбкой золотой!11 февраля 1996 г.Красновидово

Я имя свое создавал непросто

Я имя свое создавал непросто,Шагая сквозь песни, сквозь кровь и дым,Чтоб пело, чтоб было оно по ростуНадеждам, делам и мечтам моим.Отчаянно-искренними словамиЯ бился за совести торжество,И были слова эти, словно пламя,Вернее, горячими кирпичамиК подножию здания моего.Чтоб не было подлости и изменыИ верность жила бы до сотни лет.Чем выше и выше вздымались стены,Тем ярче и ярче горел рассвет!И в душах, и в небе звенит заря,И краски в сердцах полыхают сочно.И стены стоят и светло, и прочно,А значит, живу на земле не зря!Встречал я и радости, и измены,Был предан и все-таки вновь вставал,И вот, наконец, в дорогие стеныЯ ввел ту, что, кажется, вечно ждал!Пусть светом и мраком судьба клубится.Но разве же мало пришлось свершить?!И можно, чего там греха таить,Чуть-чуть и успехами погордиться!Я верил. Я шел по земле и знал,Что встретил любовь и уже не сгину!И вдруг неожиданно, как обвал,ПРЕДАТЕЛЬСТВО – острым кинжалом в спину!Ну почему, почему бываетСредь лета вдруг яростная зима?!Когда вдруг порою алмаз меняютНа самый паршивый кусок дерьма?!В чем смысл поразительного явленья?Да в том, очевидно, что кой-кому,Как мухам, налопавшимся варенья,Для разнообразий и приключеньяХоть лопни, но надо слетать к дерьму!И что ведь ужасно: сама ж глумится,Мол, просто хамло, примитив и дуб!А сутки промчатся, и вновь стремится,Ну, словно иголка под хвост вонзится,Вновь кинуться в плесень тех рук и губ!Я верую, есть на земле судьба,Что людям дается. Кому какая:Одним – униженья, другим – борьба,А третьим – как звездочка голубая…За что ж мне такая судьба дана?События кружат – нельзя соскучиться,Сражаться и дружбу испить до дна,Жить всем, чем живая душа полна,А после от лжи бесконечной мучиться!А ложь не терплю я почти до дрожи,До боли, до ярости не терплю!И с медом любым на нее не клюю,И с хамством вовек не приемлю тоже.Так как же мне быть, если ночью и днемЛожь рядом в халате иль пестром платьеСпокойно сидит за одним столом,А ночью, прильнувши, лежит в кровати?А мне бы – лишь правду с лицом лучистым,Которой задай хоть вопрос обычный,Хоть самый коварный. И все отлично:Ответит мгновенно светло и чисто.И вот пока тратишь ты жизнь и силыНа битвы с коварством души и тела,С лукавыми целями взоров милых,То жизнь-то, практически, пролетела…А были ведь в жизни сердца красивые,Сияли глаза абсолютно ясные,Летели навстречу и дни счастливые,Пусть где-то и трудные, но прекрасные!В мужчинах встречал я сердца настоящие.А жены? А жены, конечно, былиПорою пустые, порой горящие,Но даже и самые разблестящиеРоскошнейше за нос меня водили.Я имя свое создавал непросто,Шагая сквозь песни, сквозь кровь и дым,Чтоб пело, чтоб было оно по ростуНадеждам, делам и мечтам моим!Так пусть же в нем бьется горячий токУдачи. Мы крыл ему не остудим,Хоть сам я, отчаянно одинок,Молчу. Только верю, наступит срок —И выйду я вновь, улыбаясь, к людям!И все-таки, как на душе ни тошно,Не вечно измене торжествовать,Уж слишком б жилось ей тогда роскошно,Чтоб я, и упав, перестал дышать.А значит, побед у нее не будет,И пусть мне под сердце загнали нож,Оно еще бьется. Так к черту дрожь!Я встану и выживу, верьте, люди!17 декабря 1996 г.

О мнимой и подлинной дружбе

Я слышу вновь друзей предательский привет.

А. С. Пушкин. «Воспоминание»Когда тучи в прошлые годаДни мои ничем не омрачали,О, как ваши голоса звучалиО любви и дружбе навсегда!И, когда за дружеским столом,Бахус нам подмигивал в бокале,Как же вы надежно обещалиПодпереть при трудностях плечом!Ах, друзья мои литературные!Как мы славно дружбою сошлись!Только жаль, что речи ваши бурные,А точнее, попросту дежурные,Кончились, едва лишь начались…И когда вдруг над моею крышейБеспощадно грянула гроза,Что ж вы все попрятались, как мыши?Впрочем, хуже: даже мыши тише,Спрятав в телевизоры глаза…Только трудно мы и раньше жили:Не давая на покой ни дня,Помните, как яростно бранилиКритиканы разные меня?!Не хочу вынашивать обиду,Только как я ждал в дыму страстей,Чтоб хоть кто-то из моих друзейВзял и встал бы на мою защиту!Если ж скажут мне, что так вот житьМир привык и спорить тут напрасно,Я бы согласился, может быть,Говорить – не делать. Это – ясно!И чудес я, право бы, не ждал.Может, впрямь вот так живут повсюду?Только чудо, подлинное чудоЯ нашел, открыл и повстречал!Без расчета, выгоды и службы,Без высоких и ненужных фраз,Чудо самой настоящей дружбы,Что прочней, чем сталь или алмаз!Вроде бы почти обыкновенные,Без имен, прославленных в веках,Косточка армейская: военные,Только в смысле ценности – бесценные,С красотою в душах и сердцах!Ну а чтоб избегнуть повторенияВ светлой благодарности своей,Я скажу, что, полный озарения,Я уж написал стихотворениеИ назвал: «Сердца моих друзей».Ну а чтоб вовеки не пропалаСкромность с удивительной душой,Вот они – четыре генерала,Те, что в бедах всякого накалаКак четыре брата за спиной:Виктор Чибисов, Юрий Коровенко,Александр Горячевский и Борис Сергеев…А пою сейчас я строки эти,Как певец, взволнованно с листаВновь и вновь затем, чтоб на планетеНикогда не гасла красота!Чтобы, встретя в трудную годинуКто-то в жизни друга своего,Помнил бы, что горькая кручина,Не щадя ни возраста, ни чина,Может больно клюнуть и его!Так-то вот, друзья литературные!Нет, не все, конечно же, не все.А лишь те, простите, только те,Чьи сердца изменчиво-дежурные.Жизнь не вечно светит, как звезда.А порою жжет, как черный пламень.И, коль грянет где-нибудь беда,Я прошу вас: сердцем никогда,Никогда не превращаться в камень!6 июня 1999 г.

«Не заводите книг таких…»

Не заводите книг таких,Которых вы читать не будете.Зачем вам обделять других,Всех тех, кто стал читать бы их,А вы себе иные купите.Известно: книга – друг людей,И это все понять не сложно.Так обретайте же друзейНа протяженьи жизни всейЛишь самых верных и надежных!28 января 2000 г.Москва

«Спешишь, кипишь в каком-то бурном раже…»

Спешишь, кипишь в каком-то бурном раже!А годы мчат суровой чередой.И вот однажды не заметишь даже,Как ты уже – на финишной прямой…А в прошлые, упрямые годаДуше хотелось и дерзать, и сметь,Спешить, не остывая никогда,Всего достичь, добиться и успеть!А вот теперь, когда посыпал снег,Ты дни как будто пробуешь сберечь,Чтобы подольше, замедляя бег,Той финишной черты не пересечь…26 октября 2000 г.Москва

Ну до чего я шума не люблю