Кроме указанных конфликтов Болгарской Церкви с правительством были и другие. Православные священнослужители постоянно заступались за гонимых, арестованных, находившихся в концлагерях и их близких, просили об отмене судебных приговоров, особенно смертных. Когда Синод (летом 1944 г.) получил сведения о подготовке «чистки» лиц, известных как антифашистов и противников официального внутреннего и внешнего курса, он направил в правительство увещание не проводить ее.
В своем письме премьер-министру К. Георгиеву от 14 октября 1944 г. члены Синода отмечали, что «такое поведение без сомнения беспокоило и озлобляло» царское правительство, с которым у Церкви был «постоянный конфликт». Болгарская Церковь считалась оппозицией, что не раз заявлялось как архиереям, так и в Народном собрании; отношение к ней «было недружественное, а часто открыто враждебное». На проводивший «независимую линию» Синод власти смотрели «с подозрением и недоверием» и поэтому не дали согласие на каноническое устройство Церкви, хотя архиереи неоднократно пытались добиться этого[152].
Несмотря на оппозицию правительству по целому ряду вопросов, болгарские архиереи участвовали во всех основных государственных мероприятиях и праздниках. Межцерковные контакты Болгарская Церковь поддерживала в основном с Церквами на территории Германии и союзных с ней государств. В частности, профессор о. С. Цанков 12–13 мая 1943 г. сделал доклады в Бухаресте, а другой болгарский богослов Г. Пашеев одновременно произнес на католическом теологическом факультете Загребского университета доклад о развитии религиозной идеи в Болгарии и о народе, и христианском сообществе. В конце мая 1943 г. декан богословского факультета Бухарестского университета профессор Ш. Ионеску выступил в Софии и т. д.[153].
Значительное оживление религиозной жизни в результате проводимой Синодом с 1940 г. политики «духовной мобилизации» позволило создать экономический фундамент для независимости Церкви. На одном из своих заседаний в конце 1942 г. Синод даже отметил, что среди болгарского народа возникло небывалое прежде «религиозно-нравственное возрождение». Особенно членов Синода впечатлил состоявшийся в апреле 1942 г. в Асеновграде Собор православных христианских братств, в ходе которого 300 священнослужителей и несколько десятков тысяч мирян во главе с митрополитом Кириллом провели грандиозное шествие от города до Банковского монастыря[154]. В это же время был создан общий Союз братств под единым руководством, и принято решение образовать их во всех городах и многих селах. Синод уделял значительное внимание деятельности движения православных христианских братств, в частности распространению им церковной литературы, вплоть до конца 1944 г.[155].
Не прекращалась и другая религиозно-просветительская работа. Так, например, Синод сразу же откликнулся на письмо Дирекции национальной пропаганды от 28 марта 1944 г. с просьбой об усилении просветительской деятельности Церкви путем устройства в приходах специальных бесед по национальному просвещению[156]. Широкое распространение получила подготовка монахинь – бывших учительниц в качестве проповедниц среди народа, – т. н. «диакония». В июле 1943 г. Синод добавил в бюджет новые статьи расходов на просветительские и общецерковные нужды в размере 4 млн. левов, оставив в прежних размерах содержание епископата и духовенства[157].
В связи с бедствиями военного времени увеличились размеры благотворительной церковной помощи. Весной 1942 г. от сильнейшего наводнения в г. Видине пострадало 19 тыс. человек, и 19 марта Синод выделил пострадавшим 500 тыс. левов; кроме того, Видинская митрополия пожертвовала 350 тыс. и Доростоло-Червенская – 30 тыс. левов[158]. Особенно широкую благотворительную помощь бедным, голодающим, сиротам и старикам оказывали приходские общины.
Также активно действовали епархиальные приюты, церковные больницы, летние детские лагеря при монастырях, осуществлялось сотрудничество с Болгарским Красным Крестом. Только в Варненско-Преславской епархии в 1942 г. было 40 занимавшихся религиозно-просветительской и благотворительной деятельностью братств, 4 церковных печатных органа, 107 православных христианских содружеств (7502 участника), 85 церковных училищ и читален, 5 приютов, детских домов, колоний на 340 человек и 61 бесплатная церковная трапезная на 2822 человека[159]. В Велико-Тырновской епархии более 20 монастырей занимались благотворительной деятельностью, в конце 1942 г. завершилось строительство сиротского приюта, трапезной и профессионального училища при Видинской митрополии и т. д.
Большой вред церковной жизни причинили жестокие бомбардировки англо-американской авиации крупных болгарских городов, продолжавшиеся с 14 ноября 1943 по 17 апреля 1944 гг. (только в Софии за это время погибло 852 мирных жителя, и было разрушено 12 тыс. зданий). В результате частичного разрушения 19 ноября здания Синода и связанного с этим временного прекращения выхода официального печатного органа «Церковного вестника» административная церковная деятельность оказалась сильно ослаблена. Резко сократилось производство свечей для храмов. Бомбардировка 10 января 1944 г. принесла новые значительные разрушения и жертвы. По этому поводу Синод 27 января выступил с «Посланием к болгарскому народу», в котором призывал не падать духом, а молясь, и, уповая на Бога, проявить единомыслие, сплоченность, твердость и братскую солидарность[160].
Из-за бомбардировок в январе 1944 г. Софийская семинария была эвакуирована в Петропавловский монастырь, богословский факультет Софийского университета и Пловдивская семинария – в Банковский монастырь, Пловдивская митрополия – в г. Асеновград, синодальная типография – в г. Луковит, а сам Синод 22 января вынужденно переехал в Черепишский монастырь, – в здание местного богословско-пастырского института, который, в свою очередь эвакуировался в Рильскую обитель. Учебный год был приостановлен, прекратился выпуск почти всех синодальных и епархиальных периодических изданий, кроме «Церковного вестника»[161]. В это время протопресвитер Стефан Цанков писал в редакцию газеты «Православная Русь», что его квартира также была повреждена при бомбардировке, и он оказался вынужден переехать в один из монастырей, где продолжил научную деятельность[162].
В марте 1944 г. в результате авиационных налетов был разрушен ряд софийских храмов: сильно пострадали собор св. кн. Александра Невского, здание богословского факультета, сгорели все три столичных церковных магазина, склад книг и икон, а также 30 марта – синодальная часовня, Синодальная библиотека и помещение синодальной ризницы, где погибла остававшаяся там после эвакуации часть вещей и архивных документов. Почти полностью сгорел Синодальный архив, в том числе хранившиеся в огнезащитном сейфе оригиналы султанского фирмана об учреждении Болгарского экзархата 1870 г. и свидетельства о крещении царя Бориса III. 31 мая 1944 г. от бомбардировки серьезно пострадало остававшееся в Софии Синодальное издательство[163]. Было разрушено и несколько храмов в других городах Болгарии. Лишь 6 октября 1944 г. канцелярия Синода вернулась в Софию.
Вплоть до осени 1943 г. Германии с помощью болгарского правительства в основном удавалось удерживать Болгарскую Церковь в сфере своего влияния, хотя особых иллюзий на этот счет у нацистского руководства не было. Еще 31 марта 1942 г. в застольной беседе в своей штаб-квартире А. Гитлер заявил: «Болгарская Церковь тянется к Москве. Население Болгарии и сегодня, то есть уже при советской системе [в СССР], в идейном отношении настроено панславянски»[164].
Стремясь использовать Болгарскую Церковь в антисоветской пропаганде, германский МИД пригласил ее представителя участвовать в Катынском акте 1943 г. (вскрытие массовых захоронений в Катыни под Смоленском), который установил факт расстрела органами НКВД польских военнопленных 1939 г. В Катынь ездил ректор Софийской духовной семинарии архимандрит Николай. С этой же целью в июле 1943 г. правительство III рейха включило в состав международной комиссии по изучению массового захоронения жертв террора НКВД под Винницей трех представителей Болгарской Церкви: упоминавшегося архимандрита Николая, протосингела Скопле-Велишской епархии архимандрита Стефана и служащего Синода архимандрита Иосифа. Они ездили через Германию в Винницу, участвовали в торжественном погребении 16 июля найденных останков жертв, однако использовать эту поездку в антисоветских целях нацистской пропаганде в Болгарии не удалось[165].
Последовавшая 28 августа 1943 г. смерть правившего с 1918 г. царя Бориса III была с глубокой скорбью воспринята Болгарской Церковью. В кафедральном соборе св. кн. Александра Невского состоялось торжественное отпевание царя. Вплоть до его погребения – 6 сентября по решению Синода ежедневно совершались поминальные службы. Похоронили Бориса III согласно его желанию в Рильском монастыре. Синод провел траурное заседание и обратился к народу с особым утешительным посланием[166].
В январе 1944 г. газета Зарубежной Русской Церкви «Православная Русь» опубликовала статью о. Стефана Цанкова «Покойный царь болгарский Борис как религиозно-нравственная личность». Сама же редакция газеты отмечала, что «царь Борис был сердечным другом русского народа, всегда подчеркивал он, чем обязана Болгария России, и за эту свою благодарную преданность России много претерпел он»[167]. Архиерейский Синод РПЦЗ выразил Болгарской Церкви свое сочувствие в связи с кончиной монарха и в ответ получил благодарственное письмо митрополита Неофита от 19 октября 1943 г.[168].
Новым царем Болгарии был провозглашен шестилетний сын Бориса III и царицы Иоанны князь Тырновский Симеон II, регентом стал брат покойного монарха князь Преславский Кирилл, а в число четырех опекунов малолетнего царя первоначально был выбран митрополит Ловечский Филарет[169]. Еще 9 сентября Синод одобрил свое послание к болгарскому народу по случаю кончины Бориса III и восшествия на престол Симеона II, которое было зачитано 6 октября во всех храмах. 14 сентября правительство Богдана Филова было отправлено в отставку и вскоре сформировано новое во главе с Добри Божиловым. Следует отметить, что князь Кирилл в основном продолжал курс политики своего брата, и в частности, по настоянию Церкви также отказался выдать болгарских евреев Германии.
Следует отметить, что советский посол в Болгарии Анатолий Лаврищев участвовал в похоронах Бориса III и, когда поклонился катафалку, на котором везли тело царя, демонстративно «перекрестился, как верующий христианин», чем, по информации германского МИДа, «произвел большое впечатление на болгарский народ»[170].
Существенные перемены в положении Русской Церкви в СССР и избрание 9 сентября 1943 г. митрополита Сергия (Страгородского) патриархом Московским и всея Руси стали решающими событиями в изменении международной позиции Болгарской Церкви. Уже 9 сентября Священный Синод «с удовольствием» заслушал информацию о приеме Сталиным русских митрополитов, разрешении созыва Архиерейского Собора для выбора Патриарха и включении митрополита Николая (Ярушевича) в состав Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков[171]. В письме членов Синода премьер-министру Болгарии от 14 октября 1944 г. отмечалось, что ранее они не пошли навстречу немецким требованиям осудить как неканоничное избрание патриарха Сергия и «категорически отклонили» их[172].
15 октября 1943 г. в официальном печатном органе Болгарской Церкви была опубликована статья, в которой, хотя и осторожно, но в целом позитивно оценивались перемены в СССР: «Быстрота, с которой Русская Православная Церковь канонически устроилась и получила легализацию со стороны советской власти, является поистине неожиданностью для всего христианского мира. Поэтому многие, знающие тяжелое положение Русской Церкви под большевистской властью последние 25 лет и мученичество, через которое она прошла, с полным правом относятся с сомнением, а другие – с определенной надеждой, – к этому исключительно неожиданному событию, вероятно, имеющему огромные последствия для христианского мира… Новоизбранный русский патриарх Сергий – известный в Православной Церкви архиерей… архипастырь большого масштаба, огромного ума, знания и вдохновения… Но в данном случае не личность играет первенствующую роль. Важное значение имеет тот факт, что большевистская власть официально признала право и свободу Церкви на организацию и управление…»[173].
Болгарский журнал «Вера и жизнь» также с воодушевлением подчеркивал, что советская власть и большевизм не смогли уничтожить христианство, и оно одержало победу, но отмечал, что при обсуждении случившихся перемен нужно проявлять осторожность и сдержанность[174].
Проживавший в то время в Москве известный болгарский коммунист – политэмигрант К. Ф. Луканов так прокомментировал 8 сентября изменение религиозной политики СССР и встречу Сталина с руководством Русской Церкви: «Огромное положительное значение этого приема для Болгарии неоспоримо. Почти все высшее духовенство Болгарии воспитывалось в русских духовных академиях (главным образом в Киевской) и многие руководители Болгарской Церкви связаны с видными деятелями Православной Церкви в СССР. Среди руководящего духовенства Болгарии имеется довольно сильная прорусская прослойка во главе с митрополитом Софийским Стефаном… Прием митрополитов т. Сталиным, образование Синода и избрание патриарха, все это усилит позиции антигерманских элементов среди болгарского духовенства. Болгарская
ebooksa