— Спекуляция?
— Все на свете. — Она махнула рукой. — Ничем не брезгует. Пьяница вещи с себя пропивает — он купит! Колечко, перстенек!
— И в этот раз?
— В эту поездку ему не везло.
— Что-нибудь мешало?
Кладовщикова усмехнулась:
— Опаздывали! Бывает, должны утром прибыть, а являемся через сутки вечером! Кто ж будет ждать?! Поэтому ничего не вез, кроме дынь. И злился поэтому! И сердце болело!
— Сильно болело?
— Брал у меня сердечное. Значит, сильно.
Денисов поднялся из-за стола, подошел к окну, оглядел кактусы на подоконнике. Метровые стены заглушали звуки со стороны.
«Замечали ли в начале века сходство между вокзальными стенами и крепостными…»
— Косову, наверное, не нравилось то, что вы во всем предпочитаете Ольшонка?
Проводница махнула рукой:
— Какое дело…
— А что Ольшонок?
— Умный, но вспыльчивый. Сначала вспылит, потом начинает взвешивать… Тут еще Вайдис! — Она, безусловно, не договаривала.
Денисову поневоле пришлось вернуться к началу:
— Когда прибыли в Москву, поезд долго стоял у перрона? Кто-нибудь подходил к вагону?
— Только дежурный по отделению: так и так, мол. Придется, друзья, в Москве зимовать. Затор с разгрузкой. Как обычно. Потом технический контролер…
— Ремизов?