Затем Мендельсон и Янковская переедут в Париж, впоследствии будут жить в Лондоне. Их имена среди основателей ППС и творцов ее националистической программы.
В 1893 году на почве партийных размолвок произойдет отход Мендельсона и Марьи от движения. Он займется адвокатской практикой, она — литературной работой. Последние годы жизни Мендельсона пройдут в попытках вернуться в Варшаву, однако в этом ему будет отказано. Он поселится во Львове, где примкнет к крайне правому крылу галицийского общества, будет редактором еврейской националистической газеты на польском языке.
Умрет Мендельсон в 1913 году.
Глава одиннадцатая
АННА
Сегодня пришел Дейч и принес какое-то письмо. Людек прочитал его, ужасно обрадовался. Прыгал, как лось. Чуть буфет не свалил. Тадек спал в кроватке. Я попросила Людека резвиться потише. Он подошел ко мне на цыпочках, лицо сияет — и поцеловал. Он меня редко теперь целует. Дейч улыбался, будто он главный. Я этого Дейча боюсь, хотя он любезен крайне. Зовет меня Аннушкой. А я как подумаю о человеке, которому он плеснул в лицо серной кислотой, так меня мутит. Студент Горинович. Мне Длуский рассказал под большим секретом.
«Анна, русские дадут нам денег!» — шепотом воскликнул Людек. У меня сердце упало. Значит, хочет уехать в Варшаву. Он давно об этом мечтал, денег не было. Могли бы дать Мендельсоны, но их сцапали жандармы в Пруссии. Будут судить. Людек говорил, что Бисмарк ввел какой-то «исключительный закон против социалистов». Почему все так не любят социалистов? Они же хотят добра.
Мадам Дижу напомнила, что нужно платить за квартиру. Людек обещал занять у Пекарского. Мы все время без денег. Раньше не унывали, но теперь устали уже. Нам помогает Станислав. Он поступил ассистентом к профессору Кану, патологоанатому; ухаживает за швейцаркой-медичкой. Наверное, они поженятся. «Где вы познакомились?» — спросила я Стася. «В анатомичке», — спокойно ответил он. Не поймешь, когда он шутит, когда нет. Но брат у Людека добрый. Деньги дает тайком от Людека, иначе тот возмутится. Я беру, что ж делать?..
Месяц назад смотрю — Людек что-то пишет. День пишет, два пишет… Я обрадовалась. Наверное, заказали статью в журнал. Может быть, получит хоть немного денег. Написал, зовет меня в комнату. Я пришла с Тадеушем. «Слушай!» — объявляет торжественно, а сам прямо брызжет радостью. Я тоже обрадовалась, улыбаюсь, как дура. А он начинает читать: «К товарищам русским социалистам! Воззвание… Во второй половине девятнадцатого столетия, благодаря научным исследованиям, социализм как идея, вышедши из области утопий и метафизики, сделался положительной, наиболее прогрессивной и справедливой общественной теорией…»
«Господи, — думаю, — опять!..»
А Людек дальше. Глаза горят, голос звенит: «В своих научных исследованиях он служит выражением экономических противоречий, скрывающихся в самих основах капиталистического строя. В практической жизни он явился результатом исторической борьбы классов, длившейся целые века, вследствие антагонизма их интересов…»
Тадек глазенки выпучил, смотрит на отца. Но не плачет. Людек от бумаги оторвался, посмотрел на меня сквозь пенсне.
— Ты все понимаешь?
Я кивнула. Попробуй скажи, что непонятно! Начнет объяснять, пока не вдолбит — не остановится. Я уже знаю. Он недоверчиво усмехнулся, но принялся читать дальше.
— «Борьба эта ведется сегодня во всех цивилизованных обществах старого и нового света, то есть везде, где экономически-историческое развитие общественного строя вызывает ее к жизни. По природе своей она космополитична и интернациональна, соответственно строго космополитическому характеру эксплуатации трудящихся масс…»
А я уже не улавливаю смысл. Что такое «космополитична»? Пока думала над этим словом, Людек убежал далеко. Я и перестала слушать — ждала, когда он закончит. И Тадек ждал, хотя слушал с большим интересом, чем я.
Людек прочитал воззвание, глянул строго.
— Понятно?
— Нет, — сказала я. — Непонятно.
ebooksa