– Штурман фрегата «Санта Мария де ла Виктория» дон Рамон де Нарвега.
– Всех вас сейчас запрут в трюме. У вас будет выбор, либо принять ислам и пойти со мной, либо стать рабами и быть проданными в первом же берберском порту. Подумайте что для вас лучше. Несколько дней у вас есть.
Нарвега поклонился и опустил голову.
– А что у вас вон в той каюте? Что там такое? Золото испанского короля? Почему закрыта?
– Там наш пассажир, эфенди. Некий очень важный господин.
– Что за господин? Кто такой?
– Этого я не могу знать. Про то знал только сам капитан. Но он мертв.
– Хорошо! Увести всех пленных и запереть в трюме! Быстро!
***
Мустафа с видом повелителя распахнул двери каюты таинственного пассажира фрегата. Он вошел внутрь и думал, как этот человек задрожит при виде его обрызганных кровью врагов боевых доспехов. Такое бывало не единожды.
Но в каюте был совершенно спокойный высокий человек средних лет. Ни один мускул на его лице аскета не дрогнул. Он учтиво склонил голову:
– Привет тебе, эфенди! – произнес он на турецком языке.
– Я капудан османского флота Мустафа. А ты кто такой?
– Я? Тот, кто имеет тамгу великого падишаха полумира, – спокойно ответил незнакомец и протянул Мустафе пергаментный свиток. – Посмотри сюда!
Мустафа пригляделся и похолодел. Это означало, что лично повелитель османской империи повелевает всякому подданному падишаха делать все, что скажет предъявитель сего!
– Откуда это у господина? – Мустафа побледнел.
– А разве эфенди не должен повиноваться, и ни о чем не спрашивать?
– Да. Прости мое любопытство, эфенди.
– Ты можешь не переживать, почтенный капудан-паша. Я все знаю о тебе. Ты бежал из Стамбула. Но ты, по-прежнему, трепещешь при имени султана. Отчего так? Ведь ты теперь вне закона.
– Да, я вне закона, эфенди. Но берберские пираты, к которым я ухожу, не враги великому султану. И одно дело бежать из Стамбула, а иное стать личным врагом падишаха, нарушив его прямую волю, что изложена в твоей бумаге.