Черный аббат. Мелодия смерти

22
18
20
22
24
26
28
30

Джилберт весь день провел в Сити и, усталый, вернулся домой лишь под вечер. Они поздоровались, после чего Эдит спросила:

– Ты не возражаешь, если я приглашу твоих друзей к нам на обед?

Он изумленно взглянул на нее.

– На обед? – недоверчиво повторил он, но, увидев, что на ее лице отразилось разочарование, и решив, что она вознамерилась принести себя в жертву, добавил: – Прекрасная идея. Кого именно ты собираешься пригласить?

– Всех тех, кого ты считаешь друзьями, – ответила она. – Этого милейшего мистера Франкфорта и… кого еще?

– По-моему, этим милейшим мистером Франкфортом и ограничивается весь круг моих друзей, – усмехнулся Джилберт. – Впрочем, можно позвать также мистера Уоррела.

– Кто этот Уоррел? Ах, я знаю! – спохватилась Эдит. – Это мамин маклер.

– Маклер твоей матери? Не может быть!

– Чистая правда. А почему тебя это удивляет?

– Право, не знаю, но мне трудно представить твою мать за одним столом с биржевым спекулянтом. Кстати, он и мой патрон.

– Кого еще пригласим? – оживилась она.

– Коль скоро речь идет о моих знакомых, – резонно заметил он, – то приглашать больше некого. Насчет миссис Каткарт прими решение сама.

Словно не расслышав его последнюю фразу, она сказала:

– Я могла бы позвать двух-трех симпатичных мне людей.

– Что по поводу твоей матери? – не дал он ей уйти от ответа.

– Не будь таким злопамятным, – грустно произнесла она. – Ты же понимаешь, что приглашать ее не следует.

– Я придерживаюсь иного мнения, – улыбнулся он, – и не случайно затронул эту тему. По-моему, нет никаких оснований подчеркивать нашу размолвку. Конечно, я ощущаю некоторую неприязнь по отношению к теще, но, откровенно говоря, когда-то я чувствовал холодок и к тебе. Негативные эмоции постепенно исчезают, иногда даже меняются на противоположные, и это нормально – таков естественный ход жизни.

– Ты прав, я не подумала…

– Особенно примечательно то, – продолжал он, – как быстро скучные заботы, мелкие дрязги и мнимые неприятности отступают перед лицом большого горя.

– Какое у тебя большое горе? – забеспокоилась она.