Джилберт весь день провел в Сити и, усталый, вернулся домой лишь под вечер. Они поздоровались, после чего Эдит спросила:
– Ты не возражаешь, если я приглашу твоих друзей к нам на обед?
Он изумленно взглянул на нее.
– На обед? – недоверчиво повторил он, но, увидев, что на ее лице отразилось разочарование, и решив, что она вознамерилась принести себя в жертву, добавил: – Прекрасная идея. Кого именно ты собираешься пригласить?
– Всех тех, кого ты считаешь друзьями, – ответила она. – Этого милейшего мистера Франкфорта и… кого еще?
– По-моему, этим
– Кто этот Уоррел? Ах, я знаю! – спохватилась Эдит. – Это мамин маклер.
– Маклер твоей матери? Не может быть!
– Чистая правда. А почему тебя это удивляет?
– Право, не знаю, но мне трудно представить твою мать за одним столом с биржевым спекулянтом. Кстати, он и мой патрон.
– Кого еще пригласим? – оживилась она.
– Коль скоро речь идет о моих знакомых, – резонно заметил он, – то приглашать больше некого. Насчет миссис Каткарт прими решение сама.
Словно не расслышав его последнюю фразу, она сказала:
– Я могла бы позвать двух-трех симпатичных мне людей.
– Что по поводу твоей матери? – не дал он ей уйти от ответа.
– Не будь таким злопамятным, – грустно произнесла она. – Ты же понимаешь, что приглашать ее не следует.
– Я придерживаюсь иного мнения, – улыбнулся он, – и не случайно затронул эту тему. По-моему, нет никаких оснований подчеркивать нашу размолвку. Конечно, я ощущаю некоторую неприязнь по отношению к теще, но, откровенно говоря, когда-то я чувствовал холодок и к тебе. Негативные эмоции постепенно исчезают, иногда даже меняются на противоположные, и это нормально – таков естественный ход жизни.
– Ты прав, я не подумала…
– Особенно примечательно то, – продолжал он, – как быстро скучные заботы, мелкие дрязги и мнимые неприятности отступают перед лицом большого горя.
– Какое у тебя большое горе? – забеспокоилась она.