Черный аббат. Мелодия смерти

– Потому что обычно для мистера Стэндертона играет мой дедушка. А в тот вечер он почувствовал себя неважно. Он простудился во время скачек в Эпсоме – нас тогда настигла гроза, мы промокли до костей, у дедушки поднялась температура, поэтому мне пришлось отправиться сюда и заменить его. Я не горела желанием играть в тот вечер, – грустно прибавила она, – и мелодию эту я не люблю. Но романтичность обстановки меня очень впечатлила.

– Я не совсем понимаю, в чем заключается эта романтичность. А как вас зовут?

– Мэй Уинг, – ответила девушка.

В это время Агнес подала на подносе кофейник с чашечками, и хозяйка налила гостье свежего ароматного кофе.

– Мисс Уинг, расскажите мне все, что вам известно, – попросила Эдит. – Простите за любопытство, но для меня это очень важно.

– Ладно, – согласилась девушка. – Тот день особенно врезался мне в память, потому что я была в консерватории, брала урок. Нам эти занятия не по средствам, но дедушка настаивает на том, чтобы я училась. Я вернулась домой уставшая. Дедушка лежал на диване. Мне показалось, что он чем-то взволнован. «Мэй, – сказал он, – у меня к тебе просьба». Я заверила его, что выполню. Между прочим, у меня есть доказательство того, что я говорю чистую правду, – словно спохватилась она и вынула из кармана какой-то конверт. – Но пока я вам его не покажу, а сначала расскажу, что произошло дальше в тот вечер. В общем, дедушка попросил меня об услуге и добавил: «Я получил письмо, но оно мне совершенно непонятно». И он показал его мне.

Девушка протянула Эдит письмо. Та взглянула и изумленно воскликнула:

– Так ведь это почерк моего мужа!

– Да, – подтвердила Мэй.

На письме значился почтовый штемпель Донкастера, оно было очень кратким, адресовалось пожилому музыканту и гласило:

«Прилагаю чек на один фунт. Прошу Вас от половины восьмого до восьми часов вечера стоять у дома мистера Стэндертона и играть прелюдию фа минор. Убедитесь сначала, дома ли он. Если его не окажется, то придите на следующий день в то же время и сыграйте ту же мелодию».

– Не понимаю, – произнесла смущенная Эдит. – Что это означает?

Скрипачка засмеялась:

– Я сама не прочь бы узнать. Я не менее любопытна, чем вы, и полагаю, что эта слабость свойственна всем женщинам.

– Вы не догадываетесь, чего ради он послал вашему дедушке эту записку?

– Понятия не имею, – покачала головой девушка.

Эдит внимательно осмотрела конверт и почтовый штемпель. На нем четко различалась дата: двадцать четвертое мая.

– Двадцать четвертое мая, – пробормотала она. – Подождите минутку, – попросила она гостью и направилась в свою спальню.

Там, лихорадочно спеша, она выдвинула ящик письменного стола и достала оттуда дневник в красном переплете. Туда она заносила все сколько-нибудь примечательные события своей жизни.

Она отыскала страничку, помеченную двадцать четвертым мая, и увидела, что под этой датой фигурируют две записи. Первая сообщала о том, что портниха сшила новое платье, вторая была значительно более содержательной: