Все, что мы когда-то любили

22
18
20
22
24
26
28
30

Тамара смотрела на него, как смотрят на сына, уходящего в армию.

– Ладно, Там, брось! Ну я же не на войну, я домой еду. В самый прекрасный город земли. Э-хе-хе… – вздохнул он.

Он посмотрел на гору, примыкающую к селу, – сколько раз он туда поднимался? Сколько раз спал под густым, сладко пахнувшим кустом шиповника? Сколько раз собирал для Тамары лесной фундук, землянику, дикую сливу?

Он поднял глаза на голубое, чистейшее небо, в котором парили два сокола – такого неба в Москве точно не будет.

Ладно, по коням! Хватит разводить сопли.

Во дворе стояли ящики и коробки.

– Открывай багажник! – скомандовала Тамара.

Растерянный и обалдевший, он замер:

– Тама, ты что, дорогая? Спятила?

– Открывай, – сурово повторила она, – и чтоб без разговоров, понял?

– Да ничего не влезет! – заорал он. – Ты что, не понимаешь? Это для кузова грузовика, а не для легкового автомобиля! И вообще, – он продолжал возмущаться, – Там, ну ей-богу! Куда? Нет, ты ответь, куда? Куда мне все это? Я же один, Тама! И машина просядет. Любая кочка, ямка – и все, трындец!

– Ну что ты пылишь? – мягко сказала Тамара. – Попробуем! А что не влезет, значит, не влезет. Какой ты скандалист, Игорек! Ну хуже моего Жорика!

С ней не сладить. Тамара упряма как старый осел. И все равно не отвяжется.

И он со вздохом открыл багажник:

– Ну что стоишь? Давай начинай! Хамство, конечно. Но вот ей-богу!

Засуетившись и закивав, Тамара принялась расставлять банки.

– Что это? – настороженно спрашивал он.

– Варенье из алычи, – услужливо сообщила Тамара. – А это – соус из сливы, ты сам собирал, помнишь?

Она заискивала перед Журавлевым. Ему стало стыдно.

– Ладно, спасибо, – смущенно буркнул он, – но можно хотя бы под моим контролем? Там, ты не сердись! Просто я действительно боюсь за машину.