– Лажанулись вы с этой вмятиной на труповозке, – сказал Ваутер.
Я протянул Хюммелу покаянное письмо, предназначенное для гроба. Он уставился на него сначала изумленно, потом испуганно, потом страдальчески.
– В чем дело? – спросил я. – Я же говорил, что осталось положить письмо.
– Да… нет… но гроб уже закрыт.
– Значит, открой его, Этьен, – поддержал меня Йост.
– Нельзя.
– Как это нельзя? Мой отец сказал бы: «Если уж мы летаем на Луну, то можем и гробик открыть».
– Да, но он запечатан, – пискнул Хюммел.
– Уж это твоя проблема. Просверли, так сказать, дырочку, сверни письмо и просунь внутрь. Дырочку быстренько заделай, и дело в шляпе. Не правда ли? – Последние фразы Йост прошипел с угрожающей любезностью. – И не халтурь, потому что я хочу видеть, что ты это сделал.
– Да, конечно, конечно, – поспешил Хюммел заверить Йоста. – Я не собираюсь вас обманывать. Хорошая, кстати, идея с этой дырочкой.
Перед отъездом Хюммел должен был с телефона Йоста позвонить Афре и сказать, что он уже в дороге и что ей нет никакого смысла ехать во Францию.
– Это обязательно? А нельзя просто уехать? Она увидит нас, когда мы явимся, само собой, – попытался выкрутиться Хюммел.
– Этьен Хюммел, слушай меня внимательно. До сих пор я прощал тебе все, что ты напортачил. С этой минуты просто выполняй все, что я скажу. Ясно?
Да, ему было ясно. Он еще раз послушно повторил все, что надлежало сообщить Афре.
Я дал ему номер Афры, и он набрал его. Рука у него тряслась.
– Госпожа Опхоф? С вами говорит Хюммел, владелец похоронного предприятия. Прежде всего примите мои искренние соболезнования в связи со скоропостижной кончиной вашего супруга. – Тут Хюммел был в своей стихии. – Друзья вашего мужа попросили меня организовать транспорт и похороны. С вашей стороны нет возражений?
Слушая ответ, он несколько раз кивнул головой.
– Нет, к сожалению, нет. То есть возможно, но гроб запечатан. Таковы европейские правила. Нет, не имеет смысла, к сожалению.
Он снова закивал головой.
– Нет, мы уже в дороге, так хотел господин Опхоф.