Префект приказал предать ее разрушению, а священные книги — сжечь.
При исполнении этого распоряжения евхаристические сосуды и иные святыни были поруганы, расхищены или уничтожены.
На следующий день был оглашен императорский эдикт против христиан.
Текст эдикта не сохранился, но о содержании его известно из сочинения Лактанция „О смерти гонителей“ и из „Церковной истории“ Евсевия Кесарийского.
„Накануне праздника Страстей Господних, — сообщали они, — повсюду был развешан императорский указ, повелевший разрушать церкви до основания, а Писание сжигать и объявлявший людей, державшихся христианства, лишенными почетных должностей; домашняя прислуга лишалась свободы“.
Понятно, что при этом уничтожались не только священные книги, а все вообще сочинения христианские.
Более того, отныне христиане лишались гражданских прав и чести, лишались своих должностей, лишались права жаловаться на кого-либо в суде.
В самый день обнародования эдикта один высокопоставленный христианин схватил указ, прибитый на виду в общественном месте, и разорвал его на куски как безбожный.
Подвергнутый жесточайшим пыткам, он был заживо сожжен.
В Антиохии был казнен диакон Роман, который после сожжения антиохийских церквей укорял местных христиан „за их равнодушие к вере, за то, что они позволили себе приносить жертвы.
За такую смелость он сначала был осужден на сожжение, а потом ему отрезан был язык и сам он ввергнут в тюрьму, где и замучен.
Сразу после издания эдикта придворные чины, военачальники и чиновники, исповедавшие Христа, были принуждаемы к отречению от Него под угрозой увольнения от службы и лишения привилегированного статуса.
Более того, дело дошло до того, что симпатизировавшую христианам супругу императора и его дочь заставили принимать участие в жертвоприношениях.
И только после этого произошли те самые два пожара в никомидийском дворце императора, о которых мы уже говорили.
Затем произошло еще два события, виновниками которых молва также назвала христиан.
А все дело было в том, что появившиеся в Армении и Антиохии узурпаторы подняли мятежи.
Оба восстания были легко и быстро подавлены, но в правительственных кругах усугубились тревожные настроения, которые побуждали к ужесточению репрессивной политики.
В этой обстановке Диоклетианом один за другим изданы были два новых эдикта, одним из которых предписывалось всех епископов повсеместно заключить в тюрьму“, а другим — „всякими средствами заставить их принести жертву“.
Понятно, что действие эдикта распространялось не только на епископов, но и на всех клириков.
„Повсюду, — писал по этому поводу историк, — попали в заключение тысячные толпы; тюрьмы, построенные издавна для убийц и разрывателей могил, были теперь полны епископов, священников, диаконов, чтецов и заклинателей; места для осужденных за преступление не оставалось“.