До обеда поработали ударно, но поскольку обед не привезли, отправились в столовую сами. Только поели и собрались назад, как закапал дождь. Совместно решили не идти на работу, а набрав на талоны булочек, отправились к себе в клуб. Там я проверяю в кладовке машинку, закрываясь от любопытных взглядов. Облом, она только с русскими клавишами! И как мне написать на английском? Беру тетрадку и пишу, стараясь менять почерк. Неожиданно понимаю, что могу писать двумя вариантами почерка, моим нынешним и моим из прошлого тела. Не парясь, пишу два варианта на английском языке и печатаю сопроводительный текст:
ФИО дата
Главное управление КГБ СССР по г. Москве.
Сопроводительное письмо.
В дополнение к проведённому инструктажу:
Поручение
Передать данное письмо (1 лист прил.) и данную сопроводительную записку сотруднику таможни Республики Индия после пересечения границы. При возвращении из поездки в СССР в трехдневный срок отчитаться куратору о выполнения поручения.
Полковник Гордиевский.
Вместо печати — оттиск значка КГБ СССР.
Надо сказать, фамилию для подписи я выбрал тоже из своей тетрадки. У меня там в списке предателей — Калугин да Гордиевский. К сожалению, без инициалов, не помню. Пусть присмотрятся к гаду! Я понимал, что теток я подставлю, и хрен им потом куда выехать… лет пять, пока СССР не начнёт распадаться.
Вечером комсомольское собрание, посвящённое вчерашнему ЧП.
— Анатолий, ты как комсорг должен принять меры. Лукарь надо исключать из комсомола и гнать из школы, — рубанула Анна Дмитриевна.
— А вы личные дела смотрели? Родители там кто? — спрашиваю я.
— Папа у тебя забойщик, мамы нет, Что я должна увидеть?
— Я про Лукарь Лену, — уточняю я.
— Смотрела, ФИО там только без места работы, а что такого? — не понимает она.
— Странно да? Вроде бы статья за тунеядство есть, а родители у неё — члены партии и не работают? — навожу на мысль я.
— Что ты хочешь сказать, ну скажи! Развелось умников, — раздражённо говорит замдиректора школы.
— Они в КГБ оба, оно вам надо Лукарь исключать? Вы думаете, они не поинтересуются за что? И кто должен за порядком следить не узнают, и как следили, тоже не спросят?
Анна Дмитриевна на столь явный наезд и пошлый намёк лишь молчит и краснеет так, что кажется, сейчас из ушей пар пойдёт.