— В лесу ищи, — не поворачиваясь, говорю я. — Как найдёшь — сразу даст.
Петька отваливает, зато оживает Синицкая.
— Толя, а куда они пошли?
— Подозреваю делать новых людей, — хмель меня не покинул, тем более, я ещё глотнул из фляжки.
— Так! Надо её искать! Идём все! — командует она, и Малышев реально встаёт как телок.
— Отвали, тебе поручили, ты и ищи! — озвучил мои мысли Казах.
Хочется спеть, а чего не знаю. Беру гитару, а вдруг Штыба умел? Нет, не умел.
Газ до отказа — непобедим!
Сначала газ до отказа, а там поглядим.
И кто его знает, где шаг через край.
Газ до отказа, одной ногой в рай.
Во всё горло ору я всплывшие в голове строчки, тренькая по струнам.
— Толян, не обижайся! — недипломатично просит Бейбут. — Только не пой и не играй на гитаре, пожалуйста.
Ленку с Колесниковым под конвоем приводит с победным видом через пять минут Синицкая. Малышев плетётся сзади и уже не понимает, наверное, чего он тоже в лес пошёл — глаза у него сонные.
— Ну, Лукарь! Не ожидала от тебя! И главное с кем!
— Чё они там делали? — заинтересовался Бейбут.
— Ничё! Давай спать уже идём? — сказала злая Ленка, обломленная аж дважды за вечер.
Хрен там! Копаем ямку, скидываем мусор, в том числе и угли, и засыпаем! Пусть к порядку приучаются!
«Хоть чему-то, может, хорошему детей научу», — возникает запоздалое раскаяние в голове.
Дома уже чувствую облегчение, всё-таки зацепила меня малолетняя красотка, а сейчас понял — «баба с возу, кобыле легче!» Утром, вместо физзарядки занимаюсь стиркой, после костра одежда пахнет дымом, да и вообще, давно пора. Оба Петьки болеют с похмела, Ленка с Олей тоже. Но таблетку им не даю, пусть на своей шкуре прочувствуют каково бухать. Зато Аркаша блестит как у кота яйца. Оксанка за него взялась. Вроде и одет в рабочее, а хоть сейчас на сцену конферансье работать. Предупреждаю на кухне, чтобы оставили ужин, придём к восьми, даже отдаю пятёрик, со своих потом соберу. Пятерик берут, и обещают и ужин оставить и обед привезти.