Коварная ложь

– Гидеон.

– Привет, парень.

Парень. Интересно, называл бы ты меня так, если бы знал, что я сделал с твоей дочерью.

Он пялился на свои тимберленды – с овсем не похоже на миллиардера, который не выходил из дома в чем-то, что стоило бы меньше ипотеки.

– Полагаю, ты общаешься с Эмери, раз она дала тебе доступ к своей почте?

– Я более чем общаюсь с Эмери.

Моей Дургой.

Я никогда особо не раздумывал о Судьбе, но всякий раз, размышляя, как же надо было постараться, чтобы наши пути так хитро переплелись, я начинал верить в нее.

Вой на бушевала во взгляде Гидеона, как будто он хотел ударить меня, но другое желание победило. Он скучал по своей дочери. Оконное стекло не могло быть настолько прозрачным, как его чувства.

– Как она?

Я опустил руку на согнутое колено.

– Ходячая беда.

– Всегда была такой. Когда ей было восемь… а ты был взрослым, – вставил он, – я считал, что она в состоянии спалить мир дотла своей улыбкой и благими намерениями.

– Все еще может.

Я бросил бутерброд вороне.

Приземлилась еще одна.

Подслушиваешь, папа?

Я вытер ладони о спортивные штаны. Папа бы всыпал мне, если бы поймал тут в каком-нибудь из дорогих костюмов, которыми был забит мой шкаф, так что я заехал в «Найк» за парой спортивных штанов. Он бы убил меня и за них. Они стоили больше, чем он зарабатывал за день.

Гидеон играл с пивной банкой, которую я поставил перед папиным надгробием.

– Она виделась с Вирджинией?