Тотчас каюта заполнилась мелодичным писком чередующихся коротких и длинных сигналов.
— Что это тебе даст? — Алышев посмотрел на командира корабля.
— Читаю свободно.
Подключили аппаратуру звукоподводной связи. Последовал металлический скрежет, затем вроде бы волна прошипела и улеглась, донесся четкий, спокойный звук обыкновенного человеческого голоса. Ко всему привыкшие подводники восприняли его как чудо.
— «Нерпа», я «Секач», я «Секач»… На связь. Прием!
— Отвечай, — Алышев нетерпеливо подтолкнул старшину. Чичкан начал в низком регистре:
— «Секач», я «Нерпа». На связи. Прием.
В наушниках послышалось:
— У аппарата старший «Секача». Прошу соединить меня с командиром.
Лейтенант Краснощеков подал Кедрачеву-Митрофанову массивную трубку.
— Слушаю вас!
— Здравствуйте! Передайте всем привет.
— Спасибо. Как наверху?
— Темно… И пуржит.
— Зато у нас благодать. — Командир прервался, помолчал какое-то время. Все почему-то стали прислушиваться к шуму вентиляторов, которого раньше никто не замечал.
— Не наведаетесь? — спросили сверху.
— Не велено. Да и окон нет.
— Ну, окошко мы вам прорубим!
— Спасибо. В другой раз.
— Думали, что вы антоновки нам привезли.