Она сжимала своими сухими длинными смуглыми пальцами большую руку Фуста. Никогда в жизни он не переживал подобного напряжения. Девушка бормотала какие-то слова. Она просто шептала, что на саже есть действительно какие-то рисунки, которые она с интересом рассматривала.
— Она говорит, что видит, как ты ждешь кого-то... Ты ждешь двоих и еще двоих...
Фуст вздрогнул. Девушке передалось это движение, и она, чтобы не выдать волнения, сжала сильней его руку. Ее глаза не отрывались от черной ладони. Губы ее шептали:
— Я не могу долго выдержать это.
— Она говорит, что ты их напрасно ждешь. Она спрашивает, кто они и где они. Ей будет легче видеть.
— Не все ли ей равно! — сказал Фуст.
Сердце его билось, как будто эта маленькая смуглая девушка читала его мысли.
— Она говорит: «Они не придут». Она говорит: «Я вижу снег, снег, ночь, снег, много снегу, горы. Они идут все четверо...»
Он замолчал. Девушка закрыла глаза, закусила губы. При свете свечи по ее лицу двигались какие-то полоски, отражения от золотых полосок на зеленом платке. Она сидела с закрытыми глазами. Фазлур наклонился к ней. Она шепнула:
— Кончай гадать, я больше не хочу.
Фазлур выпрямился.
— Она говорит: «Я вижу снег, горы, мрак, ночь, снег. Пусто все. Больше ничего не вижу. Снег падает. Они не придут. Я устала...»
— Этого не может быть, — сказал Фуст. Зубы его стучали. Он отдернул руку и запачкал руку девушки сажей.
— Что не может быть? — спросил Фазлур, сам чувствуя, что нервное волнение Фуста передается ему. — Что не может быть?
Ему казалось, что сейчас случится что-то неожиданное. Губы Фуста дрожали, как будто он хотел что-то громко сказать и не решался.
Девушка сказала:
— Я уйду. У меня болит голова.
— Она просит денег, — перевел Фазлур.
Фуст машинально вынул деньги и дал ей десять рупий. Девушка, также не глядя, спрятала бумажку.
— Этого не может быть, — говорил Фуст, счищая платком сажу с ладони.