Две недели в сентябре

– Как по-вашему, сколько он стоил? Угадаете? Судьба, вынудившая мистера Стивенса отвечать на такой вопрос, когда испытание чаепитием уже подходило к концу, обошлась с ним крайне жестоко – ведь только что, идя по дорожке рядом с мистером Монтгомери, он тешил себя мыслью о том, как безупречно все прошло. Ни сам он, ни члены его семьи ни разу не поставили себя в неловкое положение, но теперь от него ни с того с сего требуют дать ответ, который может серьезно оскорбить хозяина и испортить весь день.

Что же ему ответить? Положим, мистер Монтгомери гордится тем, что потратил внушительную сумму, – но тогда он рассердится, если мистер Стивенс назовет еще более внушительную цифру. С другой стороны, если мистер Монтгомери рад, что дом достался ему задешево, для него будет оскорбительно услышать меньшую цифру.

Конечно, польстить легко, когда вы знаете, что сделка, по мнению вашего друга, была очень выгодной, – в таком случае вам только и нужно что назвать цену, намного превышающую ту, которую он мог заплатить на самом деле.

Но тут все было иначе, совсем иначе, и мистер Монтгомери смотрел на мистера Стивенса сверху вниз с торжеством и предвкушением. Надо выиграть время – любой ценой потянуть время!

– Я даже не представляю, – сказал мистер Стивенс. – Я совсем ничего не смыслю в ценах на такие большие дома.

Но мистер Монтгомери вздернул его на дыбе – и потянул за веревку.

– Да просто попробуйте угадать. Все без толку. Он должен что-то сказать, хоть что-то, если не хочет, чтобы его заклеймили круглым дураком. Сколько стоил его собственный дом на Корунна-роуд? Пятьсот пятьдесят фунтов – но это было много лет назад, до того как цены выросли. Лучше умножить на два – нет! – на четыре. – Две тысячи? – пробормотал он дрожащим голосом.

Глаза мистера Монтгомери расширились и стали похожи на маленькие блестящие камешки, а потом мистер Стивенс увидел только большой багровый двойной подбородок, потому что хозяин, расхохотавшись, запрокинул голову.

– А вы оптимист, как я погляжу! – воскликнул он.

– Сколько же он тогда стоил? – спросил мистер Стивенс хриплым сдавленным голосом.

Толстяк опять перевел взгляд на гостя и посмотрел на него с веселым интересом и одновременно с презрением.

– Умножьте вашу сумму на два – и прибавьте еще тысячу, и эта цена включает всю внутреннюю отделку.

Он помахал Стивенсам вслед, и они слышали, как он усмехнулся, когда зашагал обратно по гравийной дорожке. Некоторое время никто не произносил ни слова: они шли рядом и молчали. Вдруг их лица овеял свежий ветерок, и справа, за полями, послышался шум моря.

Глава XXVIII

Чтобы подойти к служебному входу, надо было нырнуть в старинную узкую арку здания, которое явно было построено намного раньше, чем сам театр.

Стивенсы часто смотрели спектакли, когда отдыхали в Богноре, но понятия не имели, где находится служебный вход. Мэри не могла припомнить никаких других способов попасть внутрь, кроме одного: сначала они проходили в вестибюль, а оттуда – в зал к своим местам. Она решила во что бы то ни стало обследовать театр и найти служебный вход заранее, при свете дня. Было бы ужасно бродить в темноте в поисках потайной двери – и так ее и не обнаружить.

К счастью, ей подвернулся великолепный предлог, потому что за завтраком миссис Стивенс предложила им сходить в город вдвоем и купить миссис Хейкин подставку для гренков.

– Потом ты пойдешь дальше по магазинам, – сказала Мэри, – а я отправлюсь на пляж. И по дороге занесу подставку в “Прибрежный”.

Они не смогли найти такой подарок, который сочетался бы с предыдущими, но выбрали очень красивую подставку из бежевого фарфора. “В конце концов, – сказала миссис Стивенс, – не так уж и важно, что она немного отличается”.

Они ненадолго задержались у магазина, а потом Мэри с улыбкой повернулась, собираясь уходить.