Я ждала.
Он смотрел на меня.
Я смотрела на него.
В чем дело? Он не собирается задавать мне вопросы, уточнять детали и выяснять, как я узнала, что Энди жил в гостевом доме?
Похоже, нет.
Молчание тянулось, пока он не сказал:
– Есть что-то еще, что ты хочешь рассказать?
Разве этого не достаточно? Я покачала головой.
– Нет.
– Ладно, хорошо, спасибо за информацию. Позволь, я провожу тебя. – Он встал и вышел из-за стола.
Ах вот значит как. Он шериф, а я бывшая актриса из Лос-Анджелеса, и он не собирается ничего мне рассказывать. Ладно. Я встала.
– Не надо меня провожать. Я понимаю намеки.
А еще я сильна в драматических выходах.
Подхватив сумочку со стола, я произнесла:
– На твоем месте я бы проверила, сколько девочек-подростков были объявлены сбежавшими в радиусе ста миль в восьмидесятые годы. Потом я бы начала сносить и другие стены в гостевом доме. – Я вспомнила, что собаки-ищейки там все обнюхали и ничего не нашли. – Или выяснила, где Энди жил до и после этого.
Насколько мы знаем, Энди – серийный убийца. Меня он не нервировал, так что в свое время он вполне мог быть обаятельной версией Теда Банди. Сколько девушек он мог заманить в свой грузовик? Сколько девушек думали, что у них тайный роман с мужчиной постарше, как Мэнди?
– Конечно, Софи. Передавай привет своей маме от моей. В колледже они дружили.
– Непременно, – злобно ответила я.
Джастин поднял брови, и на секунду мне показалось, что он вот-вот рассмеется, но он снова сделал непроницаемое лицо.
Когда я развернулась и пошла к выходу, мне не хватало только прощального марша.