Дневники мотоциклиста. Часть Первая

– Слушайте, пацаны, ведь просто же всё, как уно-дос-трэс, плюс закрепляющая. Эдак и мы сможем бёдрами шевелить… как только нужные отыщем или свои появятся…

Для лучшего понимания аниматорша каждому танцевальному па присваивала название кубинского коктейля. В итоге получалось примерно следующее: «Делай Мохито, делай Пина-колада… и в конце делаем Куба Либрэ вокруг партнёра. Молодцы! Похлопали друг другу…» – как в детском саду, ей богу. Слушайте, падры: а мы сейчас в баре разве не сальсой занимаемся? Мы же тоже сейчас «делай Мохито, делай Пина-колада…»

Цитата из бортового самописца:

«В общем, жизнь движется потихоньку. Описывать трудно и лень. Видео забил на 2,5 кассеты из 4. Надо попридержать…»

Сол Палмерас. Италия vs Армения, 1:0

Ввечеру, оставив Падрэ Ай-Боббо наедине с неизменной таблеткой цитрамона и таким же вечным вопросом «запить иль не запить» [225], мы с Лео Гурычем заступили на вахту по обходу баров, дабы ещё немного продвинуться вглубь по коктейльной карте. Короче, продолжали заниматься «сальсой», периодически напевая бармену на мотив «Гван-тыры-пыры» (в переводе Маршака): «Уна сэрбэса, мохито, уна сэрбэса…»

Потягивая Пина-коладу в баре у актового зала (самую вкусную за всё путешествие) мы стали свидетелями «эль контакта»: маленький, чёрненький, коренастый «ара» с орлиным профилем сделал попытку подката к нашей апеннинской любимице, итальянской Наташе. Та пинаколадилась за соседним столиком. К огромному нашему сожалению (из мужской солидарности) Венера Варадерская отказала в знакомстве славному армянскому «полурослику». «Хасбант», говорит, у меня (что-то простудное, видимо, заразить мужика не хочет, пэсонька) [226].

Видел я потом эту простуду «хасбанта»: пока, значит, жинка его бёдрами направо и налево крутит, его где-то черти носят. А когда муженаселение отеля начинает «колбасить» от распространяемых ею флюидов, этот аспид, как лист перед травой нарисовывается. Где справедливость? А она верная, типа. Но телами своими при этом потрясает воображение бедных мужиков разных рас и национальностей, увлечённых поднятыми ей воздушными потоками, и вовлечённых в этот пагубный вихрь страстей и бёдер.

По данному факту я высказал следующие соображения: «Безумству храбрых поём мы песню!» – это раз. И второе: этот хачик – ну просто живое воплощение [инкарнация] бога Эль Хоерриго! «Не то, что нынешнее племя!» Он хотя бы попытался. Ай, маладэсь, ара-джян. Дай пять! Запомните, пожалуйста, этот героический орлиный профиль Фрунзика Мкртчяна [227]. Он ещё будет отчеканен на золотых пиастрах, достоинством в один ХУК – хоерриго-конвертибле.

А мы, вконец окутанные её таинственным дурманящим флёром, поплелись безвольно на дискотеку ей вослед. Как закланные. Падры мои родные, как-к-к-она-танцует! Вах! Убрала всех, пэсонька наша. А я опять без видеоаппаратуры:

– Что мы тут трёмся, отче? Потопим, блин, всю танцплощадку в слюнях. Пойдём уже, пока на нас её странная хворь «хасбанд» не перекинулась.

13.12.06, Среда. День Седьмой

Сол Палмерас. «Сол» – значит солнце!

Солнце появилось! И ЖЖОТ [228]! Ура! Первая по-настоящему спокойная ночь, здоровый сон и светлое пробуждение. И впереди целая жизнь! Не думал, что я могу быть оптимистом. От сих строк и до самого конца путешествия светило светило во все свои светилы, и неотступно сопровождало нас во всём пути. И ни разу не покинуло, пэсонько наше яркое.

День начали по-разному: кто пробежкой по Атлантическому побережью, падры же – лежанием и курением. И «ля сидением» на «эль стульчаке». По данному факту Падрэ Боббцше [229] философически подвёл общий итог утра:

«ОТ СВОЕГО ГОВНА НЕ УБЕЖИШЬ!»

Жарить стало с самого утра, весь отель выполз из своих укрытий и хворобных «хасбантов» на пляж. И мы. Мы-то до сих пор неконтактны и здоровы. Да ещё и с масками-трубками-ластами. Опробовать когда-то уже надо, зря что ли корки дайверов получали, наблюдая со дна бассейна за молодыми пловчихами? Дяденька у бассейна вяло предлагает те самые дайвинг-услуги: 50 куков за всякую маску, погружённую в воду [230]:

– Ишь ты, Архимед! Подумаем, – проходя мимо.

Тут же наконец сбылось заветное желание попробовать кокосовый коктейль прямо из плода, за совершенно символический рубль. Около торговца снадобьем оживление из двух человек, один из которых… да «полурослик» нам знакомый, мкртчянистый! А у нас в трусах кроме масок, трубок и ласт ни копья. Да и зачем деньги, когда вокруг всё включено? Я манерно всеми плечами вздыхаю, типа, ну вот, опять не судьба, не испить мне этой кокосовой чаши до дна: «Боже мой, боже, на кого ты меня покинул?» [231] Ара узрел мои мольбы и подзывает:

– Пойдём, амиго, угощаю.

– Мучо, – сделал я пару хлебков, – м-м-м… у-у-у… э-э-э… жижка не про нас, пацаны… «хрену к ней не хватает» [232].

А ара будто понял: