Наг как-то очень пристально посмотрел на него, а потом добавил:
– Может быть, вам всё-таки не следует пока перекидываться? У вас рёбра сломаны.
У меня чуть не отпала челюсть. Ничего себе, ходячий рентген!
– Но подкрепиться всё же желательно, – произнёс уже обратившийся Лисовский.
– Кир, зачем! – возмутилась, одновременно ужасаясь — это как же гад шарахнул его! – Я бы тебя так покормила.
– Всё нормально, – подмигнул мне мужчина. – Идём за стол.
Правда, двигался он подозрительно медленно и осторожно — видимо травмы вовсю давали о себе знать.
У меня сжалось сердце. Захотелось поддержать его, хотя бы подставить плечо, но он дошёл сам.
Наги, накрыв на стол, удалились.
– Как ты себя чувствуешь? – тут же принялась выяснять я. – Где болит?
– Лана, не переживай, – ободряюще улыбнулся Кирилл. – Мне нужно просто отлежаться, и всё будет в порядке.
Ладно, тогда проясним другой момент.
– Скажи, как всё-таки ты узнал, что меня надо спасать? Ведь Нарт с Маликой прибежали потом — когда ты уже помчался мне на помощь.
– Я вроде бы твой вскрик услышал, хотя уверен не был — там такой шум стоял, все вокруг галдели, споря то об одном, то о другом. Так что больше предчувствие сработало, что ты в беде. Вот я ринулся сюда со всех ног.
– Скорее, уж лап, – улыбнулась я, ласково погладив его по руке.
– Сначала всё-таки ног, – возразил он. – Перекинулся уже на бегу. А когда увидел, что этот урод тебя душит, чуть в глотку ему не вцепился. В последний момент скорректировал прыжок. Хотя, может, и не стоило этого делать. Потому что, если бы Гирзел не появился, он бы сначала меня прикончил, а потом бы вернулся к тебе.
– Нет, Кир, – замотала я головой, испугавшись, – хорошо, что не вцепился в горло. Боюсь, убийство не сошло бы тебе с рук.
– Наверняка, – согласился мужчина. – Однако шансов выстоять против него у меня не было. Ни в звериной ипостаси, ни в человеческой. Даже при том, что он перекинуться не мог — слишком уж сильны драконы в магии!
– Да уж, – вздохнула, вспоминая весь этот кошмар. – Знаешь, как я перепугалась, что тебе конец!
– А я — за тебя! – Лисовский притянул меня к себе, обнимая. – Сотню раз проклял свою нерешительность — что понадеялся, будто боль его отрезвит и мозги на место встанут.