— Есть на то причины, — ответил Морг.
Его слова повисли в воздухе. Из красных глубин камина посыпались искры, а на крышу с новой силой обрушился ливень.
— Но вы спросили о Томе. — Его преподобие по-королевски медленно, как это делают в его возрасте, водрузил ноги на скамеечку. — Он сказал мне, что пес увязался за ним где-то на дороге, и парень назвал его в честь своего отца. Ему не хватало товарища, понимаете? Я думаю, они с отцом были очень близки.
— А что стало с его семьей?
— Мать умерла, когда он был совсем маленьким. Младшие брат и сестра тоже умерли. И, думаю, тоже от лихорадки. Отец был фермером. Его лягнула в грудь лошадь, и он вскоре скончался.
— Гм, — задумчиво произнес Мэтью.
Он унесся мыслями в свое детство. Его мать умерла от заражения крови, когда ему было всего три года, а отец — трудяга-пахарь в колонии Массачусетс — погиб от удара лошадиным копытом в голову, когда Мэтью было шесть лет. И Мэтью был брошен в объятия мира, не спешившего одарить его счастьем. Но, глядя на преподобного Бертона, освещаемого колеблющимся пламенем камина, Мэтью вспомнил своего наставника в нью-йоркском приюте — директора Стаунтона, который оказался к нему добр, строго и в то же время уважительно познакомил его с царством книг и знаний; ему-то Мэтью, в сущности, и был обязан тем, что из чумазого уличного оборванца превратился в молодого человека, чей ум не знал отдыха, распутывая очередное дело. На шестьдесят шестом году жизни директор Стаунтон оставил приют, чтобы отправиться на Запад, в земли фронтира, и там нести Спасение Господне язычникам-индейцам. А на его место пришел новый директор — мерзавец Эбен Осли. Но все это — в прошлом. Сейчас Мэтью заинтриговало, что и он сам, и Том лишились отцов по прихоти капризной судьбы — от удара лошадиным копытом.
— Насколько я знаю, у Тома нет других родственников в колониях, — продолжал Бертон. — Кажется, он продал лошадь и ушел из дома, а было это, если не ошибаюсь, примерно за год до того, как он явился сюда.
— Надо же, служитель церкви допускает, что может ошибаться, — сказал Морг. — Похоже, у вас почти такой же размер обуви, как у меня. Лишней пары не найдется?
— Нет, к сожалению, нет.
— Эх. — Морг едва заметно растянул губы в улыбке, а в глазах его красным отблеском отразился огонь. — Что ж, очень жаль.
Мэтью не понравилось, как это было произнесено. Он прикинул, сколько времени ему понадобится, чтобы схватить пистолет и навести на Морга. И как быстро будет двигаться Морг, обвешанный всем этим железом? Скорее бы уже пришел Грейтхаус. Он-то с ним справится, даже без огнестрельного оружия. Интересно, чует ли Морг, если человек боится, как лошадь чувствует это за миг до того, как лягнуть?
В камине треснуло, полетели искры, и, хотя Мэтью лишь чуть вздрогнул, Морг тихо рассмеялся, как будто раскусил мало кому понятную шутку.
Глава 11
За стенами избушки преподобного Бертона сгущалась тьма, дождь сплошной стеной падал на эту Богом забытую землю, рокотал гром, небо прорезали молнии. Кто-нибудь мог бы сказать, что это просто еще одна ночь в Нью-Джерси.
Но в доме весело потрескивало и грело людей пламя в камине, огоньки свечей создавали приятельскую атмосферу таверны, а булькающее в чугунном котелке кроличье рагу источало такой аромат, что сама Салли Алмонд стала бы выпрашивать рецепт. Том доказал, что его действительно послал Бог, — во всяком случае, готовить он точно умел. За компанию с порубленной крольчатиной в котелок пошли грибы, черемша, картошка, морковка и немного бренди из фляжки, которую Грейтхаус предложил всем, на ком не было цепей и кто ходил на двух, а не на четырех ногах, и на короткое время в Нью-Юнити вернулся былой уют.
На стол поставили деревянные миски, рагу в них накладывалось деревянным черпаком. Порцию поменьше Том положил в миску для Джеймса, который, как заметил Мэтью, постоянно держался рядом с мальчиком. Два стула от камина были пододвинуты к столу и составили компанию двум, что уже стояли там, после чего Моргу оставалось только сказать:
— А я, значит, буду есть с собакой?
— Ты будешь есть на полу. Радуйся, что вообще дали.
Грейтхаус поставил миску перед арестантом. Шапка и камзол партнера Мэтью висели на колышке в стене за его спиной, рукава его рубашки были закатаны.
ebooksa