Этот спор не был в то время праздным философствованием. Это была настоящая битва за массовое сознание, за влияние на умы, на самого царя. От выбора пути зависела судьба страны. Спор этот есть и теперь. Но верно ли выбирать между двумя этими путями в принципе?
Промысл дает России пройти и тем и другим путем. И сегодня мы можем увидеть результаты. Был ли хоть один из этих подражательных путей собственно путем России?
Латинствующие победят только в будущем, XVIII, веке. После Петровских реформ и дворцовых переворотов империя окажется в руках иностранцев, равнодушных к России, ее традициям, тем более – вере.
Ну а пока – время грекофилов. Они становятся самым влиятельным движением русской мысли, поддерживаются царской властью, претендуют на формулирование официальной идеологии Русской Церкви, если такая идеология вообще может быть.
Грекофилы мало того что зовут вернуться к греческим корням нашей традиции, но еще формулируют доктрину о России как главной защитнице мирового православия. Во многом это они, греко-филы, вдохнули в царя и патриарха Никона мысль освободить Царьград от магометан, водрузить снова Крест на святую Софию. Это была мысль о России как Вселенском православном царстве, в котором Русская Церковь должна занять главенствующее место, а страна – стать «новым Израилем». Никогда, наверно, ни до ни после в нашей истории национальное и религиозное чувства – а они у нас всегда связаны – не достигали таких сложных высот, не ставили мессианских задач такого масштаба. Было ли осуществимо задуманное? Дело не в этом. Дело в том, что само формулирование таких целей говорит о состоянии государственной и народной души этого периода.
Сам царь Алексей Михайлович был убежденным грекофилом. В переписке с восточными патриархами он вполне определенно высказывал цель привести русскую Церковь в полное единение с греческой. Там же видны политические взгляды царя, его самоосознание как наследника Византии, защитника всего православия, который, быть может, освободит христиан от турок и станет царем в Константинополе. С Востока поддерживали планы царя. Так, в 1649 году патриарх Паисий, приезжая в Москву, на приеме у царя прямо высказал пожелание, чтобы Алексей Михайлович стал царем в Константинополе:
Положение греков в Османской империи этой поры было правда плачевным. И в идее царя, конечно, присутствовало еще чувство прямой христианской обязанности защитить угнетаемых, гонимых братьев.
Немецкий философ Шубарт только в XX веке сформулировал:
Сил бы, может, на этот своего рода «православный крестовый поход» и хватило. Но подход грекофилов и их последователей был такой: чтобы возглавить мировое православие, надо приблизиться к нему. А наша Церковь слишком-де удалилась от греческих традиций. Так была спровоцирована церковная реформа 1653–1667 годов. Началось согласование наших книг с греческими.
Русская Церковь стремительно «огречивается»: Патриарх переодевает духовенство в греческое платье. Правда, позднего образца – того, что греки стали носить уже после османского пленения. Так в русской Церкви появляются, например, камилавки – греческие духовные лица начали носить их при турках, сама форма восходит к турецкой феске, – и рясу с широкими рукавами, также отражающую турецкий стиль одежды. Вслед за греческим духовенством русские священнослужители и монахи начинают носить длинные волосы – греки их стали носить тоже только при турках, потому что длинные волосы в Османской империи были знаком светской, а не духовной власти. А при турках духовенство оказалось облечено и светской властью – империя наложила на них административную ответственность.
Следы этих больших перемен и великого духовного настроения эпохи остались на нашей земле и теперь.
Афон и Иерусалим на Русской земле
Чудотворная Иверская икона Божией Матери – главная святыня Афонской горы. По преданию, когда икона сама исчезнет отсюда, значит, пришло время и инокам бежать, покидать гору. Наступают последние времена. Иверская икона, написанная рукой евангелиста Луки, оказалась одной из жертв последней византийской ереси – иконоборчества. Иконы тогда принимали за идолы, велели выбрасывать их из домов. В доме одной женщины в Никее воин ударил по этой иконе копьем, из нее полилась кровь. Щербинка видна и теперь. Было это в IX веке. Женщина, спасая святыню от поругания, положила ее на воды Средиземноморья. Спустя два века святыня явилась в огненном столбе у берегов грузинского Афонского монастыря. Святой инок, подвизавшийся там, Гавриил, пешком пошел по воде и принес икону в монастырь.
У кромки прибоя подле Иверского монастыря в том месте, где Гавриил выносил икону на сушу, забил источник чистейшей родниковой воды. Буквально в паре метров от моря бьет этот родник и теперь.
Утром икона была обнаружена над воротами обители. Предание сообщает, что так повторилось несколько раз, поэтому икону оставили у ворот и назвали «Вратарницей», или «Привратницей», а от имени обители – «Иверской».
В России к Иверской Богоматери относились с неслыханным благоговением. Афон к этому, XVII, веку, оставался уже последним осколком бывшей Византийской империи. Чтобы восстановить и как-то материализовать эту преемственность России и Византии, в 1648 году в Россию приносят список с Иверской иконы. Ее переписывали для нас монахи – в красках была тогда и святая вода, и даже частицы мощей.
Ее принесение в Москву стало колоссальным праздником и лучшим знаком преемственности нашей связи со Вторым Римом, к которому мы теперь тянулись.
Так завязалась особая таинственная связь Иверской иконы и судьбы нашей страны. От Иверской часовни на Красной площади начинаются все русские дороги.