Ария смерти

Однажды она пела партию Манон в одноименной опере, и тенор во время репетиции плюнул на нее. Так вот, такую же теплоту, что и в этот вопрос, она вложила в свои с ним дуэты, и столько же актерского мастерства.

– Я видела вас и раньше, – сказала женщина.

Флавия удержалась от замечания, что это и так понятно, раз она видела ее в Париже в желтом платье, и вместо этого сказала:

– И как я пою, полагаю, тоже слышали?

– Я вам писала, – с ожесточением заявила незнакомка.

– Надеюсь, вы получили ответ, – произнесла Флавия, улыбаясь их общему отражению.

– Получила. Но вы сказали «нет».

– По поводу чего? – уточнила Флавия с любопытством, которое ей даже не пришлось изображать.

– По поводу уроков музыки. Три года назад я написала вам с просьбой об уроках, но вы мне отказали.

Флавия неотрывно смотрела, как женщина наклоняется и кладет цветы на пол. Только цветы.

– Простите, но я этого совершенно не помню.

– Вы мне отказали, – настаивала незнакомка.

– Извините, если я вас обидела, – сказала Флавия, – но я не даю уроков пения. – И чтобы это было похоже на принципиальную позицию, добавила: – У меня нет к этому способностей.

– Но вы разговаривали с той студенткой! – выпалила женщина голосом, в котором сквозила ярость.

– С той девушкой? – переспросила Флавия с весьма убедительным пренебрежением. – Ее отец – лучший рипетиторе театра, с ним все хотят работать. Что еще я могла ей сказать?

Она задала этот вопрос тоном, каким мы обычно признаемся другу в своих слабостях.

– Вы бы стали давать ей уроки, если бы она вас об этом попросила?

Вспомнив первый акт Травиаты, Флавия воспроизвела презрительный возглас – несколько нисходящих, звонких нот, – который издавала, когда Альфред впервые признавался ей в любви.

– Прошу вас, не смешите меня! Если бы я и давала кому-то уроки пения, то не этой юной глупышке! Она не знает даже азов сольфеджио!

Впервые с начала этого кошмара рука с ножом слегка опустилась, хотя бы до уровня бедра.