Искушение прощением

– Никакого. Пациент должен был получить лекарство в такой же коробочке и с тем же эффектом, что я указала в рецепте.

– И?

– Я попросила день на раздумья, пришла домой и превратилась, хотя я тогда еще не была с ним знакома, в Туллио Гаспарини.

– В смысле?

– В том смысле, что я целую ночь смотрела на цифры: сколько нужно заплатить за пять лет пребывания Тео в лечебнице? А за десять лет? И сколько я буду зарабатывать своей практикой, и хватит ли у меня денег. – Женщина посмотрела на Брунетти, глаза в глаза. – И цифры сказали мне: не хватит. Это значило, что Тео рано или поздно окажется в государственном учреждении.

И снова этот взгляд… Дотторесса Руберти не стала спрашивать, есть ли у него дети. Говорить, что, будучи матерью, она не могла сделать то-то и то-то. Просить войти в ее положение.

– На следующий день я заехала к доктору Донато в аптеку и сказала, что согласна, и он дал мне список препаратов, которые следовало прописывать при определенных болезнях. А еще сказал, что мне самой придется убеждать пациентов ходить к нему за лекарствами.

– На самую окраину Каннареджо, – произнес Брунетти.

Дотторесса подтвердила это взглядом и кивком: значит, полиции известно, где находится аптека доктора Донато.

– Именно так. На самую окраину Каннареджо.

– И когда он пришел к вам с новыми требованиями? – спросил Брунетти.

Она удивилась.

– Вы это знаете?

– Знаю типаж, – позволил себе заметить Брунетти.

– Да, именно так это и бывает, – ответила дотторесса Руберти и, помолчав немного, продолжила: – Через несколько месяцев доктор Донато попросил выписать рецепты на дорогостоящие препараты и просто отдать их ему, а не людям, которым эти рецепты предназначались. Думаю, он заранее прикинул, кто из моих пациентов с меньшей вероятностью заметит и запомнит, что ему прописано. А может, разузнал, кто из них живет один. Все, что от меня требовалось, – это написать рецепт, а доктор Донато их «обрабатывал»: без труда пропускал через систему и получал возмещение за лекарства, которых не продавал.

– Зато меньше хлопот вашим пациентам, – сказал Брунетти, думая о длинном пути, который приходилось проделывать некоторым старикам от дома до Каннареджо.

Дотторесса Руберти чуть подалась вперед, словно ожидая, что у этой реплики будет ироническакя концовка, и, когда ее не последовало, выпалила:

– И больше прибыли для меня!

Брунетти не прокомментировал ее слова, хотя ему и хотелось это сделать. Комиссару почему-то вспомнились уроки логики в личео и так любимые им логические ошибки – reductio ad absurdum[91]. Хотя… Абсурдное сравнение тут вполне уместно.

– Вот почему людям по полгода приходится ждать замены тазобедренного сустава?