Клаудиа Гвидо застал за рабочим столом, который она передвинула так, чтобы сидеть лицом к стене и с расстояния менее чем в полметра рассматривать на ней трещинки и облупившуюся краску. Зато второй стул теперь стоял в комнате, а не в дверном проеме – ну разве не роскошь? Обогнув Гриффони, посетитель мог присесть на свободный стул, размером не больше табурета, и побеседовать с комиссаром за закрытой дверью. Правда, затем придется с помощью переговоров решать, кто выйдет из кабинета первым…
Брунетти замер на пороге и покрутил головой, изучая мизерное пространство.
– Стоит чуточку передвинуть мебель – и уже дворец!
С этими словами он обошел Гриффони и опустился на стул для посетителей.
Она улыбнулась, закрыла дверь и посмотрела на Брунетти.
– Что случилось? – спросила Клаудиа и добавила, не дождавшись ответа: – Твой голос по телефону показался мне взволнованным.
Гвидо решил обойтись без вступлений:
– Я был у Форнари дома. Он умирает от рака легких в жалком домишке в Кастелло. Вероятность того, что он на кого-то напал, примерно такая же, как то, что он на ангельских крыльях летает в больницу на химиотерапию.
– И что это нам дает?
– На Гаспарини напали, но подозреваемых у нас нет.
– Случайность ты исключаешь?
– Абсолютно, – сказал Брунетти и подавил желание добавить:
Клаудиа подалась вперед, словно хотела встать со стула, но вдруг передумала и развернулась, чтобы как можно лучше видеть собеседника. Брунетти отметил про себя, что на ней сегодня черная футболка и черный шерстяной жакет. Одинокая жемчужная нить – жемчуг, похоже, настоящий. Подлинность ее белокурых волос сомнений не вызывала.
– Хорошо, – сказала Гриффони, – что ты не считаешь нападение случайным.
– Почему?
– Потому что тогда есть мотив. А раз есть мотив, найдутся и улики, которые на него указывают.
Брунетти думал так же.
– Когда знаешь, что хочешь найти, искать легче, – произнес он.
Клаудиа откинулась на стуле, взяла блокнот и ручку.
– Расскажи мне все, что ты выяснил.